- Что это? - спросил он, показывая на здание.
- Неважно.
Герман не стал больше расспрашивать. Он попытался взять ее за руку, но она быстро высвободилась:
- Люди здесь, нельзя на людях, ты уйдешь, а мне жить здесь. Хоть и темно, но нельзя.
- А лысый? Он же все понял.
- Лысый - мой брат, ему можно.
Герман понимающе кивнул и пошел за ней вглубь парка, наслаждаясь легким шелестом своего камуфляжа. Рюкзак все также позвякивал замочками, а Никон, покоящийся внутри рюкзака, позволял чувствовать себя увереннее. Вскоре они очутились у небольшого строения, над входом которого красовалась большая вывеска - «Комната смеха». Дверь в помещение была приоткрыта...
Неподалеку три женщины у костра, одетые в бушлаты и синие брюки, что-то варили в большом чане. Все вокруг было пропитано приятным запахом, напоминающим мясную солянку, приправленную специями и чесноком. Герман жадно вдохнул воздух и, проглотив слюну, громко икнул.
- Что они варят?
- Суп с курятиной, - Гера улыбнулась, - но тебе не достанется, не рассчитывали мы на тебя, хотя... Может, вместо Бивня поешь. Я, кстати, не шучу. У нас с этим строго.
Она отошла от Германа, подняла палку и сильно стукнула ею о вывеску. «Комната смеха» протяжно и звонко ухнула. Дверь открылась
- Эльза, к тебе можно? - громко спросила Гера и шепнула Герману: «Эльза и есть Лекарь, она немного странная».
В дверях показалась седая старуха. Она пристально посмотрела в глаза Германа, лицо ее исказила гримаса удивления и страха.
- Тебе можно. А он усть пуходит, - пропищал старческий голос.
- Эльза, Каган просил, это тот самый... Ну, который на шаре... Ему нужна твоя помощь, память у него отшибло.
Герману старуха показалась знакомой.
- Память у твоего упу, запу, тьфу ты, спутника почище нашей с тобой будет, - зашипела старуха. - А то, что он во снах своих увидит, обернется кошмаром для всех нас!
Гера оторопела, с опаской посмотрев в сторону Лучника.
- Гер с тобой, Херман! - махнула рукой старуха. - Входите уже.
- Она иногда слова путает, - пояснила девушка.
Герман сделал несколько шагов в комнату и остановился напротив огромного зеркала. Он увидел крепкого, худощавого мужчину в камуфляже, ростом выше среднего, гладко выбритого и аккуратно подстриженного. Из-за кривизны зеркала лицо сильно искажалось, но Герман и без того понял, что совершенно себя не помнит. И еще: ему совсем не хотелось смеяться в этой Комнате смеха. Герман наклонился, и его физиономия растянулась вширь, увеличив уставшие голубые глаза вдвое.
- Не узнаешь? - спросила старуха. - Далешь ходи.
Лучник, сделав усилие над собой, прошел дальше. В комнате горела свеча. Всклокоченная старуха проворно обогнала Германа и уселась в подранном кресле. Лучник вгляделся в ее лицо и оторопел - он точно был с ней знаком когда-то очень давно.
Вспышка! И вот он уже на улице Волгоградской, в старой хрущевке. Рядом Эд... Точно, его звали Эд, Эдуард, Эдик, Эдька... Добрый друг-коллега... Двое часов на руках!.. Эта женщина, только лет на двадцать моложе. Она приглашает его пройти курс лечения. Лечения от чего? Гипноз. Конечно же, гипноз! Ловушка для снов, которую придумал Эд... «Сны кончились, милый, пора домой»... Она. Давление. Дети индиго. Губы... Гера, не стреляй! Гера, не надо! Он приходит в себя и нажимает на спусковой крючок арбалета.
Голос Эльзы привел Германа в чувство:
- Пора домой.
- Эльза, здравствуй, - прошептал ошеломленный Герман, - я узнал тебя.
- Проходи, располагайся. Что на этот таз? - спросила старуха и поправилась. - Раз...
- Я же говорю, - вмешалась Гера, - память у него отшибло. А Каган хочет знать, зачем он здесь.
- Оставь нас, - зашипела на нее Эльза-лекарь и проводила выходящую из комнаты Геру пронзительным взглядом.
- Мир это твой, Герман, и только твой. Ты живешь здесь раньше нас и знаешь его лучше нас, ты видел это еще тогда, помнишь? - внятно спросила старуха.
- Тебя - да, гипноз, квартиру на Волгоградской... Остальное фрагментами.
- Это пройдет, само пройдет, не буду я в хипноз тебя взводить, потом очень сложно понять - ты нас во сне видишь или мы в твоих снах существуем?..
- Я не понимаю, Эльза. Мне уже надоели все эти загадки!
- Со временем вспомнишь. А Кагану скажи, что летел на зонде ты на звонаря охотиться. Убить ты его хотел и мир спасти! От Давления. Октябри тебя надоумили, бедолагу, - снова внятно сказала Эльза. - Кагану бы лучше о Семилуках позаботиться, а он... И еще. Сарацин, что за ним приходил, не один был. Впрочем, я это все сама ему передам. Уходи.
Герман собрался было открыть рот, но старуха вскочила с кресла и стала выталкивать его прочь. У самого входа она остановилась.