- Глотай, легче станет.
До него дошло, что он начал разбирать слова, понимать их смысл. Где-то вдали слышался странный гул. Мужчина попытался сам произнести что-то, но из горла вырвался лишь слабый хрип. Попробовал сфокусировать взгляд на одной из незнакомок, но с этим было сложнее - троица то сливалась в одно невнятное целое, то вновь расслаивалась, превращаясь в аморфное нечто. Троица прошептала:
- Тебе лучше?
- Да, - выдавил из себя Лучник.
- Как тебя зовут?
- Герман, - тихо ответил мужчина и сам удивился своему ответу.
«Почему Герман? Разве это мое имя? Разве так меня звали раньше?»
Лучник задрожал. Нет, не от ночного весеннего холода, - от осознания того, что он ничего не помнит. «Какие еще братья? Кто я и откуда? Кто эти чертовы бабы? Почему ночь? Костер? Боль в затылке? Горечь во рту?»
- Какой на хер Герман?! - завыл он.
Одна из девушек ударила его по щеке.
- Хватит выть. Выжил - не ной. Мы оставим тебе твой рюкзак. И лук твой оставим. С рассветом тебя заберут добрые люди, подлечат и отпустят на все четыре стороны. Даже спрашивать не будут, кто ты и откуда. А пока - просто заткнись.
- Рыжь, - обратилась к ней та, что стояла слева, - нам пора. Дай мне пару минут, я хочу спросить у него кое-что.
- Он твой, - засмеялась Рыжь, - оседлай его как следует! Ждем на дрезине...
К Лучнику приблизилась одна из девушек:
- Меня зовут Алина, - она внимательно заглянула в его глаза. - Ты кажешься мне знакомым. Мы где-то встречались? Может, в прошлой жизни? Или во снах?
- Я не помню, - прохрипел Лучник, - ничего не помню. Совсем ничего.
- Это пройдет.
Алина отвернулась, ее подруги выставляли на рельсы дрезину.
- И не помнишь, как хотел выстрелить в звонаря? Ты помнишь звонаря?
Лучник повертел головой.
- Ты хотел убить его, Герман.
- Не помню.
- Ладно, давай, Герман, мы еще обязательно увидимся. Я уверена в этом. Она взяла его за руку, и он почувствовал ее тепло. На секунду он поверил, что они действительно знакомы, но ничего не смог вспомнить. Тепло было родным и таким знакомым, но ощущения быстро ускользали от Лучника. И вскоре совсем исчезли. Начинало светать. Алина поднялась и откинула прядь светлых волос, обнажив на шее странный рисунок - мертвая голова, возлежащая на знаке бесконечности. Перехватив удивленный взгляд Лучника, Алина пояснила:
- Это татуировка, нам обязательно носить ее. Перевернутая восьмерка и череп, знак Восьмой Марты...
- Что? - переспросил Лучник.
- Извини, ты же ничего не помнишь. Но придет время, память вернется. Кстати, я хочу оставить тебе кое-что. Во-первых, твой арбалет под рюкзаком, из рюкзака мы ничего не брали. Во-вторых, это тебе.
Алина отцепила значок ГТО от своей груди и засунула в боковой карман его куртки, поднялась.
- Это талисман. Еще пригодится. Ну ладно, до встречи! Меня ждут...
Лучник непонимающе кивнул, потер руки, будто стараясь удержать подольше ее тепло, и спросил: «Когда?» Но Алина его уже не слышала.
Три девушки в военной форме со среднего размера ножнами на мощных ремнях ловко вскарабкались по щебню на железнодорожную насыпь к механической дрезине. Шестерни заскрипели, дрезина тронулась. Лучник некоторое время безучастно наблюдал за удаляющимися от него девушками, и когда те совсем исчезли из вида, он помахал вслед рукой.
«Будем знакомы, Герман», - про себя произнес он и осмотрелся.
Уже совсем рассвело. Он сидел на чугунной крышке от люка, которого не наблюдалось поблизости. Рядом валялся рюкзак цвета хаки, из-под него торчал какой-то черный предмет. Герман потянулся к нему, ухватился за ремешок и дернул. На ремне была надпись Nikon. Из-под рюкзака появился сначала приклад, потом оптический прицел, а затем нечто, напоминавшее лук.
- Вот это дура! - удивился Герман и попытался подняться.
Это оказалось гораздо легче, чем он себе представлял. Боль в голове почти улеглась, он выпрямился, увидел метрах в двухстах от себя какое-то полуразвалившееся каменное здание с надписью «АМО», старую разбитую дорогу, местами запорошенную снегом и одним концом утопающую в тоннеле, и поваленные на ней телеграфные столбы. За зданием зеленели сосны, а над ними грозно зависло покосившееся Чертово колесо.
В той стороне, куда уехали незнакомки, возвышались голые разномастные деревья, из-за которых торчали какие-то старые здания. Их было немного, в отличие от противоположной стороны, где безлюдные дома с оторванными крышами и сметенными верхними этажами напоминали постъядерный пейзаж из «Сталкера».
- Сталкер? - Герман безуспешно попытался вспомнить, что это или кто.
Вдали виднелись какие-то башни, перекошенные антенны, покосившиеся столбы. А как насмешка над тлеющей жизнью - между мертвым городом и Германом - кирпичный низенький забор, соединенный металлической аркой без ворот и вывеской «Добро пожаловать!» Вдоль забора - кучки кирпичных осколков и битого стекла. А рядом - поваленный проржавевший микроавтобус, на капоте которого кто-то выцарапал: «Висельники - лохи».