«...Позвольте поздравить Вас с праздником Октября и пожелать Вам встретить его не в недугах, а в добром здравии и благополучии, как, впрочем, и в будни не хворать. Дорогой Иван Сергеевич, обнимаю Вас. До свиданья, милый друг. Ваш по гроб жизни А. Твардовский».
А 7 ноября Александр Трифонович снова вспомнил о нас:
«Дорогой Иван Сергеевич! Шлю Вам и Вашему дому, т. е. Лидии Ивановне и внуку, свой большой привет в утро праздника, до того как отправиться на Красную, посмотреть парад, потолкаться среди людей, озябнуть и, возвратившись, согреться, закусить, чего и Вам желаю. Ваш А. Твардовский».
Посылая мне книжку Кеннета Андерсона, Твардовский писал:
«Дорогой мой Иван Сергеевич! Что-то умолкли Вы, не подаете голоса, и я с грустью думаю, не обиделись ли Вы на меня в связи с предметом последнего нашего разговора? Мне говорили, что Вы были в Москве, будто бы даже хотели со мной встретиться, но не дозвонились. Должен сказать, что нынешнее лето было для меня очень жестким — тут и всякие трудности, и серия покойников, и многие другие обстоятельства. Это я к тому, что если я Вам не писал все это время, то лишь в силу отсутствия минутки покоя, подходящего настроения и множества обязательных писем и т. п.
Посылаю Вам прекрасную книжку индийского писателя Кеннета Андерсона, которую Вы прочтете, уверен, с большим удовольствием. Я знаю, что читать Вам трудно, но эта книжка стоит того, чтобы ее прослушать в чтении внука или Лидии Ивановны.
Это никак не «охотничьи» рассказы в том смысле, какой придается у нас этому слову, тут ни вранья, ни охотничьей спеси и похвальбы, хотя очевидно, что автор охотник и первостатейный, более того, великий артист своего дела. Но я, например, впервые почувствовал Индию в покоряющей наглядности ее природы, быта ее «провинции», деревни, бедных и хороших людей, живущих своей бедной, вовсе не экзотической жизнью бок о бок с джунглями, с тиграми и пантерами, утаскивающими почтальонов и железнодорожников, и т. п. И потом удивительно высока нравственная, человеческая основа этой охотничьей поэзии.
Если захотите, напишите нам рецензию-«коротышку», какие идут у нас в отделе «Коротко о книгах» — странички на две-три машинописи. Напомните в ней читателю, что Вы — охотник и, следовательно, судите об этой книжке по праву. А не захочется, не принуждайте себя, ведь книжку я посылаю Вам не из крайней нужды в рецензии, а чтобы доставить Вам хоть малое удовольствие. Но почему не соединить приятное с полезным? Откликнитесь. Ваш А. Твардовский».
Александр Трифонович предложил мне написать о книге Солоухина, тогда еще молодого писателя.
«...Мне очень было приятно, что Вы оком старого мастера различили среди множества пустоцветов Солоухина с его прелестными «Проселками». Я-то считаю, что за последнее время ничего подобного попросту не читал в журналах. Я ему сказал в свое время, что работа эта мне очень понравилась, отметив, правда, некоторое преизбыточное наполнение очерков «разнотравьем», так что порой немного попахивает «определителем растений», и отметив некоторую нарочитость стиля и языка местами, например, где о старине — там «сей», «оный» и т. п. Но это все от молодости, а главное есть: непритворная любовь, емкое любопытство до всего, отвращение к общепринятым у литмошенников фразам, приемам, поискам и «открытиям».
Я при случае непременно скажу ему о Вашем отзыве, — он будет очень рад, и это так ценно, чтобы у нас завязывалось хоть помаленьку давно утраченное, разбазаренное свойство литературы, чтобы в ней старые и молодые интересовались друг другом, взаимно радовались хорошему».
В другом письме Твардовский писал:
«...И еще вот что, Иван Сергеевич. Вы как-то чудесно рассказывали об одной своей поездке в Ясную Поляну, и там были какие-то попы, и все это было так интересно и значительно по смыслу, что мне казалось — Вы пересказываете некоторую свою запись. Если записи нет, то ее нужно произвести, т. е. написать все, как Вы рассказывали (я понимаю, что это не хвать-похвать), и дать в «Н. м.» для толстовского номера (он будет осенний, но деньжонки я бы Вам выслал немедленно). Сядьте-ка, дорогой И. С., завтра же утречком и напишите, как бог на душу положит, а там видно будет — что убавить, что прибавить. Это может получиться очень политично и исторично — с этими попами, которые кормятся там возле беспоповской могилы Льва Н-ча, наподобие того, как подстерегали его в Останове и, кажется, в Гаспре. Все!»