— Чудак парень, — говорили они, — не понимает, что такие картины невиданных мест никому не нужны. Публика любит знакомое, привычное. Домики, речка с мостиком, церковка, коровки на лугу... Вот это мотивы!»
Как изобразитель природы полярного Севера, ее тонкой красоты, он до сего времени остается единственным художником, с подлинной правдивостью живописавшим эту воздушную, почти неуловимую красоту полярного мира. В отличие от картин других художников, изображавших природу Севера в утрированных, мрачных или неправдоподобно ярких тонах, картины Пинегина отличаются нежностью красок, хорошо знакомой людям, внимательно наблюдавшим северную природу. В картинах Пинегина арктический воздух чист и прозрачен, призрачным светом сияют ледники, тончайшей синевою, изумрудными переливами светятся льдины. Особенно сильное впечатление производит картина «Полярный покой», изображающая застывшего во льдах «Фоку». Трудно поверить, что на обледенелом корабле еще теплится жизнь. На мачтах и реях застыли гроздья снега и льда, розоватый отсвет полярной зари играет на снежных сугробах...
Немногочисленные картины и этюды Пинегина разбросаны по музеям и частным собраниям, хранятся и у его наследников. Во всех этих картинах, написанных на Севере и на Юге, виден большой талант своеобразного живописца. Последние годы жизни Н. В. Пинегин работал над давно задуманным романом о жизни Георгия Седова — человека, с которым была связана его личная судьба.
Первая часть романа была закончена незадолго перед Отечественной войной. Роман «Георгий Седов» в свое время выдержал несколько изданий. В этом незаконченном романе особенно отчетливо сказался литературный талант Н. В. Пинегина. Высокую оценку роману дал некогда А. М. Горький, содействовавший первому изданию книги «В ледяных просторах».
Спустя много лет после гибели Г. Я. Седова, в новые, советские времена, Н. В. Пинегину удалось дважды побывать в тех самых местах, где на его глазах завершилась описанная им трагедия. Близко знавшие Н. В. Пинегина вспоминают его как человека необычайной скромности, душевной чистоты. Николай Васильевич никогда не отказывался брать на свои плечи самое тяжелое, уступая славу и признание более ловким и изворотливым в житейских делах людям.
Как это часто бывает с настоящими людьми, — насколько он был решителен и предприимчив в опасных и трудных предприятиях, настолько же терялся, был беспомощен в мелочной житейской борьбе. Быть может, этой основной чертой характера, его удивительной скромностью, объясняется та материальная, подчас крайняя, нужда, в которой он почти всегда находился.
«Всю жизнь, начиная со студенческих годов и позже, я не стремился к приобретению материального благополучия, нуждаясь иногда до крайности, не бросал любимого дела исследования Арктики, литературы и науки», — писал он однажды в своей автобиографии.
Меня с Н. В. Пинегиным связывала долголетняя и тесная дружба. В жизненных тяжелых испытаниях Николай Васильевич был верным товарищем, сердечным и внимательным другом. В нем заключались лучшие человеческие черты. Быть может, только путешественники, солдаты и люди живого труда могут полностью оценить эти прекрасные русские слова: друг и товарищ. Именно таким другом, верным товарищем был Н. В. Пинегин для всех его любивших.
В 1931 году вместе с Н. В. Пинегиным мне довелось принимать участие в экспедиции на Землю Франца-Иосифа. Мы вдвоем бродили по знакомым ему местам. Неузнаваема была бухта Тихая, где некогда прощались участники седовской экспедиции со своим руководителем. Горячая, бурная кипела на ее берегах жизнь. Теперь это большая полярная станция с лабораториями, научными кабинетами.
Остановившись у могилы механика «Фоки» Зандера, Пинегин снял шапку. Мы долго стояли молча. Мне показалось, что на лице Пинегина промелькнуло то самое выражение, которое некогда заметил он у Седова. Над нами возвышалось бездонное чистое небо, над гладью бухты Тихой пролетали бесчисленные птицы и, отражаясь в зеркальной воде, медленно проплывали белые и голубые айсберги, высоким пирогом поднималась над бухтой скала Рубини-Рок, призрачным светом сиял ледник Юрия, горы Чурляниса (географические названия некоторым местам были даны Пинегиным).
Чудесную красоту полярной природы любил, знал, глубоко чувствовал Н. В. Пинегин, жизнь которого была связана с Севером, с людьми, посвятившими себя изучению полярных стран и морей. До последних дней своей жизни (умер он в 1940 году в Ленинграде после мучительной и долгой болезни) Н. В. Пинегин продолжал неутомимо работать. Все свои знания, силы, талант он самоотверженно отдавал тому новому и великому, что победоносно создавалось в нашей многолюдной стране на благо советского народа и всего человечества.