— Пишут, что твой отец не очень-то обрадовался, когда помолвку отменили.
Минти обернулась, наклонившись на полки, уверенная, изящная и непредсказуемая, как кошка.
— Не стоит читать сайты со слухами, это не очень хорошо.
— Да, но как же еще нам узнать о тебе?
Ее глаза вспыхнули.
— Не думала, что тебе есть до этого дело.
Лука посмотрел на нее, не в силах сдерживать свое презрение.
— Мне нет, но Джио беспокоится о тебе. Так это правда?
Минти прошла к столу, села на стул, стоявший напротив, и положила ногу на ногу.
— Правда, что папа был несчастлив? Ты знаешь папу. Нежеланные отпрыски от ранних браков не должны попадаться на глаза, их не должно быть слышно, и уж точно о них не должны писать в газетах.
— Поэтому ты здесь?
Она посмотрела на него из-под ресниц.
— Ты не можешь просто поверить, что меня охватило желание принять участие в работе компании?
Волна раздражения прошла по нему. Она вернулась меньше чем час назад, а уже спутала все его планы. Он ни за что не допустит ее на совет директоров, пока точно не выяснит, почему она здесь и чего хочет.
— Давай, Минти. Тебе могут принадлежать акции, но поскольку большую часть прибыли мы вкладываем в развитие, то мы, скорее всего, приносим тебе крошечный доход. — Его взгляд остановился на змеиной коже сумки от Биркин, оставленной у двери. — Ты никогда не интересовалась «Ди Торе дольче». Почему сейчас?
Минти молчала целую вечность.
— Мне нужна работа.
На какое-то мгновение Минти показалось, что Лука сейчас рассмеется над ней.
В конце концов, он сказал:
— У тебя есть резюме?
— Нет.
— Ты просишь меня о работе, а у тебя нет резюме? — медленно повторил он.
Минти боролась с соблазном напомнить, что с шестой долей в бизнесе просьба о работе была скорее формальностью, но одного взгляда на его каменное лицо было достаточно, чтобы понять, что продолжать в таком же духе не стоит.
— Мне оно никогда не требовалось. Я никогда официально не устраивалась на работу, — сказала она. — Но у меня очень богатый опыт. Я проплыла полмира в качестве члена команды на корабле, управляла таверной в Греции, учила английский в Бангкоке и некоторое время была дояркой в Техасе. — Она улыбнулась ему. — Я знаю, что ничего из этого не имеет отношения, но…
— Не имеет отношения к чему? Продажам, финансам, ресепшен, дояркам?
— Но про меня говорят, что я хорошо адаптируюсь к новым условиям, разносторонне развита и не боюсь тяжелой работы. Я знаю, ты хочешь вывести «Ди Торе дольче» на новые рынки, в англоговорящие страны. Я наполовину американка, наполовину англичанка — я смогу помочь понять различия этих рынков. Да, не забывай, что я создала маленькую сеть по торговле капкейками в Западном Лондоне. Я знаю все об управлении запасами, продажах и маркетинге. О, и еще о бюджетировании.
Она устроилась поудобнее, скрестив ноги и засунув руки под колени. Возбуждение бурлило в крови.
Некоторое время он молчал с задумчивым выражением лица. Она старалась не смотреть на него с надеждой, а выглядеть спокойно и беззаботно.
Если это вообще имело значение.
А затем он снова откинулся назад.
— Если у тебя есть опыт в Англии, зачем тебе работа здесь?
Услышав это, она успокоилась.
— Нам с Англией нужно отдохнуть друг от друга.
— Давай, Минти, скажи что-нибудь более весомое.
Старше всего на четыре года. Но он всегда вел себя с ней, как взрослый с надоедливым ребенком.
— Три магазина, торгующие капкейками в Западном Лондоне, — это забавно, но «Ди Торе дольче» — совсем другое дело. Вы уже достигли международного уровня. Если совет будет развивать это направление, то вы выйдете на мировую арену.
Лука поднял бровь.
— Ты уверена, что не хочешь заняться расширением своей сети капкейков?
— Уверена. Кроме того, магазины финансировались через мой доверительный фонд. Я стараюсь меньше на него полагаться.
Это был один способ начать. Озадаченный, он нахмурил брови.
— Да? — Он выразительно посмотрел на ее дорогую сумку, потом перевел взгляд на не менее дорогие туфли. — Как необычно для тебя. Воодушевляюще. Если только… — В янтарных глазах вспыхнуло недоверие. — Если только ты вообще не можешь на него полагаться. Так как сильно был расстроен твой отец?
Минти мысленно перебрала в уме имеющееся оружие, но ничего не подошло. Вряд ли его растрогают слезы, заигрывание тоже не годится. Ей нечем отвечать. Она решила, что лучше всего быть честной.