— Никогда не видел Хартахану такой веселой, — сказал Умник, чтобы начать разговор. — А где Барсученок?
— Ждет, когда Воля поправится. Да и за лошаками присматривать кому–то надо. — Скар сорвал травинку и неторопливо ее покусывал, наблюдая за драконами. Те отстегнули со спины самого большого длинный тяжелый ящик и понесли к дому вслед за Хартаханой. — У нас столько новостей, — продолжил Скар, — до вечера хватит перечислять. Общество надо созвать, чтоб каждому по отдельности не рассказывать. Завтра мы опять улетаем. Надо будет с хорцами мир установить. Потом с аксами, васками, тайцами и прочими. След, не помнишь, Лужа из аксов?
След не успел ответить. К мужчинам подошел черный дракон.
— Аппаратуру мы сгрузили. В дом сам занесешь. Что с ней делать, Санди знает. Значит, как договаривались, завтра после обеда.
— Да–да, или чуть позже, — ответил Скар.
— Ну, будьте здоровы и не кашляйте. — Черный дракон развернул крылья и вертикально поплыл вверх. Два зеленых дракона — за ним. Скар и След встали и долго смотрели им вслед.
Когда драконы скрылись, Лось шумно выдохнул и вложил меч в ножны. Из дома выбежала огорченная Сандра.
— Скар, это безобразие! Курлапка убежала, норики всю потэйту растащили! Я не знаю, что на обед варить!
Из домов высыпали на улицу люди.
Эпилог
Все закончилось даже лучше, чем могло. Почему же мне так грустно? Со мной Кора, Уголек. Я больше не одинокий дракон. У меня есть друзья, интересная работа, наука, искусство. Почему же я опять вою на луну? Чего мне не хватает? Почему все чаще останавливаюсь в своем кабинете перед портретом капитана и вспоминаю шторм над океаном. Когда я, усталый, летел вперед со скоростью 160 километров, а ураган сносил меня назад со скоростью 150 километров в час, вокруг грохотало и сверкали молнии. Я проклинал тогда все на свете, воду сверху, воду снизу, а на спине плакала Ветка. Она сжалась в комочек, целиком забралась в шлем моего скафандра, но ей было холодно и страшно. Сейчас я думаю, что именно тогда была настоящая жизнь. Ветка со мной согласна. Останавливаюсь у другой стены под портретом Кенти, листаю звездные атласы. Они понадобятся еще очень нескоро. Лет через пятьдесят–шестьдесят. Сборка звездолетов только началась. Но там меня ждут жаркие джунгли Лаванды, изрезанные фьордами берега Маракота, цветущие, но смертельно опасные долины Хануануа. Почему меня все время тянет за горизонт? Туда, где так легко потерять голову…
Бак, взлетает на стол, склонив голову изучает карту полушарий Пандоры и спрашивает:
— Чаю?
Дракон замка Конгов
ПРОЛОГ,
в котором говорится о том, что было давным–давно.
— … Жить в каменном веке, когда вся вселенная…
— Не надо громких слов. Во первых, не в каменном. У них вполне культурное феодальное общество. А во–вторых, с чего ты взяла, что они живут хуже нас?
— Но это же очевидно! Они оторваны от мира, от культуры!
— Ты когда в последний раз в музей ходила? А в театр?
— Не помню.
— Назови хотя бы год.
— Да ну тебя! Я о серьезных вещах, а тебе только бы похохмить.
— И я о серьезных. Если они не могут отдохнуть недельку на Хануануа, это еще не значит, что их жизнь хуже нашей. А закаты у них просто изумительные. Ты когда последний раз закатом любовалась?
— С тобой невозможно серьезно говорить. Почему ты все за них решаешь?
— Бог с тобой! Они сами решили уединиться! Переселились на Танту и разрушили все кабины нуль–т.
— Это было сто лет назад.
— А разве это что–то меняет?
— Конечно меняет! Те, кто хотел уединиться, уже все вымерли. А их дети, может, хотят вернуться, да не могут!
— В чем–то ты права.
— Вот видишь!
— Прости, Элли, но у тебя еще детство в попке играет. Ты никогда не сможешь посадить на место всех выпавших из гнезда птенчиков, никогда не сможешь спасти от волков всех маленьких оленят. А если сможешь, волки помрут с голода.