— Там мужчины живут?
— Нет, — рассмеялась Лужа. — Но очень любят сюда приходить на ночь.
Сразу за мужским домом Сандра увидела женскую голову, насаженную на кол.
— Не бери в голову, — сказала Лужа. — Она была плохая. Еду отнимала.
В бараках было жутко. Сандра знала бедность, но здесь было другое — равнодушие и безразличность.
— Почему вы так живёте? — спросила Сандра. — Другой жизни ведь не будет!
— Это бараки, девка. Здесь не живут. Здесь спят, едят, мечтают о чуде. Но в бараках чудес не бывает, — седая старуха сплюнула и отвернулась.
— Дракон говорит, чудеса бывают. Только их нужно своими руками делать.
— Матка сделает. Она такое чудо сделает, неделю на брюхе спать будешь, — женщина справа сердито посмотрела на Сандру и зашлась в кашле.
— Лужа, здесь все такие?
— Это бараки, госпожа.
— И ты туда же. Почему вы не любите жизнь? Нет, я вас заставлю любить жизнь. — Сандра быстрым шагом вышла из барака, встала в центре двора, широко расставив ноги.
— Матка! Выходи! Драться будем! — закричала она.
Лужа упала на колени и тоскливо заголосила.
— Матка! Выходи!
После третьего вызова в дверях барака появилась женщина могучего сложения с бичом в руках.
— Это ты с неба упала? Жаль, ты хозяйская. Я бы тебя на ворот поставила. А твои косые глазки вырвала и на ужин поджарила.
Сандра прикинула свои шансы. Матка была на полторы головы выше и раза в два тяжелее. Таким бицепсам могли бы позавидовать многие мужчины. Ближний бой исключался. Только удары ногами и болевые приёмы. А у самой после болезни голова кружится. Убежать бы, да поздно.
— Слушай, матка! Или ты мне подчинишься, или я из твоей шкуры коврик сделаю.
Матка скинула безрукавку, открыв тяжёлые, покрытые татуировкой груди и пошла на Сандру. Руки и тело её блестели, смазанные жиром. Откуда-то, как тараканы из щелей, набежали женщины, образовали круг.
Мало места, — подумала Сандра и закричала:
— Шире круг, сволочи, или я вас на косинус помножу!
Незнакомое ругательство подействовало. Матка была уже в трёх метрах. Делая шаг, она загребла ногой песок и швырнула Сандре в лицо. Но на занятиях командос такой приём отрабатывался. Девушка прикрыла глаза рукой и отскочила назад метра на два. Свистнул бич, обжёг щёку и обмотался вокруг левой руки. Этот приём тоже отрабатывался. Опережая рывок матки, Сандра с визгом бросилась на неё. Пригнулась, проскочила под рукой, и побежала дальше. Когда бич натянулся, рванула изо всех сил, используя инерцию разгона. Рукоятка просвистела над головой и попала в кого-то из зрителей. Бабы завизжали, круг стал ещё шире. Сандра рассмеялась, перехватила бич за рукоятку и нанесла четыре быстрых удара по бокам матки. Та зарычала и бросилась в атаку. Сандра увернулась и, пользуясь моментом, отвесила пинок под зад. Удар вышел красивый, но совсем не сильный. Матка развернулась, широко расставив руки, пошла на Сандру. Девушка перехватила бич за конец и с полуоборота нанесла удар рукояткой по голове. Потом, крутанувшись на одной ноге, ударила пяткой в солнечное сплетение. Матка упала на колени, с хрипом ловя ртом воздух. Сандра обошла её сзади, толкнула ногой в спину, повалив лицом в песок, вывернула руки за спину, скрутила бичом. Вспомнив местные обычаи, притянула туда же правую ногу. Сердце билось, как сумасшедшее, колени дрожали от слабости. Сандра присела на широкую спину матки и огляделась.
— Вот так, бабы, — сказала она. — За свободу надо бороться. Все поняли?
Женщины попадали на колени, заголосили. Сандра грусно оглядела всех.
— Встать! Тихо! — вынула нож из-за голенища, почистила кончиком ногти. Приподняла за волосы голову матки. — Что ты говорила насчёт моих глаз? — Всё тело матки покрылось потом. — Я тебе обещала, что из твоей шкуры коврик сделаю? Неужели не слышала, что я всегда держу слово? Ну ладно, на этот раз не буду снимать с тебя шкуру. Будешь служить мне, выполнять все мои распоряжения. Если узнаю, что хоть слово против меня сказала, живьём в землю зарою. Поняла?
Матка захрипела что-то неразборчивое.
— Не поняла. Жаль, — Сандра пошарила в спутанной гриве, отыскивая ухо матки. Потом намотала волосы на кулак и стала деловито перепиливать их ножом. — Если ты меня не слышишь, значит уши тебе не нужны, — поясняла она свои действия. — Вот мы их сейчас отрежем. Если ты не отвечаешь, значит, язык тебе не нужен, поняла?
— Поняла.
Сандра отбросила срезанные волосы, сдавила пальцами ухо.
— Как нужно ко мне обращаться?
— Госпожа.
— Теперь всё вместе.
— Поняла, госпожа.
— Громче, чтоб все слышали.
— Поняла, госпожа!
— Слушай дальше. Лужа тебе не подчиняется. Она моя. Задание на сегодня — навести в бараках чистоту. Чтоб никакой гнилой соломы на полу. Только свежая. Вечером приду — проверю. Ну!
— Поняла, госпожа!
Сандра уже достаточно отдохнула, чтобы не шататься. Разрезала ножом бич, которым связала матку, встала. Матка тоже хотела подняться.
— Лежать! — приказала Сандра. Вытерла о спину матки ноги. — Теперь вставай. Лужа, ко мне.
Земля
Третьи сутки лежу в каком-то странном оцепенении. В голове шевелятся вялые, тяжёлые мысли. Ничего делать не хочется. Жить тоже не хочется. Всё было, всё есть, всё будет. Это с одной стороны. Долг Повелителей перед этим миром я искупил. Подготовил и подтолкнул Большой Скачок. Продолжить они могут и без меня. У Анны талант лидера, отсутствие амбиций и стальная хватка. Как бы там ни было, а к концу здешнего двадцатого века люди будут иметь уровень двадцать третьего и чистенькую, незагаженную планету. Всё, что я обещал Лире, выполнил. Сэму вообще ничего не обещал. Ким… Технарь и созерцатель-философ. Дик, Ливия, Сандра… Узкоглазая азиатка. Смесь всех азиатских рас — японцев, китайцев, корейцев. Сэм говорил, она до сих пор носит мою чешуйку на шее. Ну что ж, всё, что она просила, я ей дал. Остаются Кора и Уголёк. Кора всегда меня понимала. С Угольком такого понимания нет. Всей душой, всем телом впитывает мою трансляцию, но свою душу не открывает. Всё время в маске. Без маски я видел её лишь несколько раз, всю в слезах и соплях. И что я ей тогда говорил? Не надо плакать, мы драконы. На нас весь мир смотрит.
Я отдал этому миру двадцать лет упорного труда. Десять человеческих и десять драконьих. Без отдыха и практически без выходных. По всем счетам уплачено. Пока я единственный обладаю потенциально опасной для человечества информацией. Я и главный компьютер Замка. Два-три приказа, и компьютер забудет навсегда. Нажатие на одну кнопку, и от моей лаборатории не останется ничего. Но я не забуду. Очень интересно жить в мире, где ничего не можешь изменить? Всё — мираж, один из множества миражей.
Чёрт, сам себе противоречу. Как это нельзя изменить, если я всю сознательную жизнь этим и занимаюсь. Если соседние миры так похожи на мой, то изменение в моём откликнется аналогичным изменением в соседних. Значит, я всё-таки могу влиять на судьбы вселенной. Нужно только работать в своём мире, а не шарить по соседним. Не надо торопиться хоронить себя заживо, как говорил Хемингуэй. Может, и на самом деле не надо? Сломаюсь я, сломаются драконы в соседних мирах. Цепочка домино. Одна костяшка упала, повалила соседнюю, та следующую. Рухнули все.
Во мне просыпается злость. А может, голод. Или расовая гордость. Не-ет, я не костяшка домино. Я порву эту цепочку! Я Дракон!
Иду в ванную, смотрюсь в зеркало. Ослик Иа-Иа сказал бы: «Жалкое, душераздирающее зрелище». Бомж, бродяга, алкаш — в переводе на человеческую терминологию. Иду в драконий душ. Одеваю защитные очки, респиратор. Не надо думать, что драконий душ напоминает человеческий. Драконий я сам изобрёл! Это разновидность пескоструйки. Минут пять сразу восемь манипуляторов обрабатывают чешую. Перехожу в соседнюю кабинку, снимаю респиратор. Эта кабинка напоминает мойку автомобилей. Струи воды, круглые щётки. Порядок. Теперь — в бассейн. Смыть пену и для удовольствия. Вылезаю, встряхиваюсь, сушусь под струями раскалённого воздуха. Совсем другое дело. Чешуя матово отблёскивает, переливается зелёным перламутром. Кризис миновал. Я красив, умён, энергичен. И даже весел. Есть хочется… Но сначала нужно помириться с Баком.