— У-у-у, — разочарованно тянет кто-то. — На начальство это не действует.
— Что не действует? — заинтересовалась Лира.
— Стриптизатор.
И тут в тоннель входит очередная жертва. Молодой парень. Лира краснеет, хмурится. Анна изучает с философским спокойствием. Подходит, заглядывает за брезент.
— Как ты думаешь, что бы это значило?
— Обычная компьютерная реставрация, — сердито отвечает Лира.
— Отнюдь… Здесь аппаратура какая-то. У этого парня на экране от ушей ободки да мочки остались. Глаза как у статуи, слепые, шевелюра исчезла. Да и картинка чёрно-белая.
— Тогда не знаю. Узнаю — всыплю!
— Если в мире происходит нечто необычное, — говорит Анна, — значит Дракон где-то рядом. Мастер! Выходи! Мы к тебе.
Выключаю аппаратуру и выхожу. Надо же было им так невовремя появиться. Вот интересно — Лира краснеет ещё больше.
— Вижу, к нашему приезду ты подготовился, — приветствует меня Анна. — Объясняй, что это.
— Разумеется, последнее слово науки и техники. Гравитомограф.
— Эффектно. Только не все в комиссии поймут. Кстати, меня ты тоже раздел?
— Тебя — нет, а меня — не знаю, — сообщает Лира.
— Лира! После стольких лет вместе, как ты могла подумать, — говорю я, напустив, для тренировки, лёгкую обиду.
Сэконд
По дороге к баракам Сандра подводила итоги. Плюс — Умник, Крот, кузнец, баба Кэти и почти все женщины из бараков. Минус — Череп, матка. О Скаре думать не хотелось. Полные вёдра оттягивали руки. В одном ведре парное молоко, в другом — простокваша.
Когда миновала мужской дом, услышала вопли и ругань. Поставила вёдра на тропу и побежала на голоса.
За бараками дрались женщины. Все против всех и каждая за себя. Дрались яростно, самозабвенно, не жалея ни себя, ни противника.
— Прекратить! — заорала Сандра, но её никто не услышал. Тогда она сунула два пальца в рот и свистнула. Вместо свиста раздалось шипение. Сандра похлопала глазами, попробовала ещё раз. Опять шипение. Ругнувшись, девушка вдохнула поглубже, сжала кулачки и завизжала. Пронзительно и долго-долго. Бабы оглядывались на неё и испуганно замирали. Драка прекратилась. Некоторые попытались скрыться.
— Тихо! — скомандовала Сандра. — Стоять! Кто начал?
— Начали матка и… Лужа.
Сандра поставила обеих рядышком лицом к стене и хорошенько прошлась по спинам новой плёткой матки, стараясь делить удары поровну. Вспомнила о вёдрах, послала за ними двух женщин, остальным приказала разводить костёр. Лужа таскалась сзади побитой собакой и скулила. Матка тоже держалась неподалёку.
— Делите молоко на всех, — приказала Сандра и села у костра. Получилось по полстакана на человека.
— Госпожа, почему ты меня наказала, — ныла Лужа. — Я же твоя.
— Она тоже моя, — Сандра зло кивнула на матку. Та втянула голову в плечи.
— Ты меня от смерти спасла, а она тебя убить хотела, — гнула своё Лужа.
— Ты тоже меня убить хотела. Забыла что-ли? А её я вчера спасла.
Лужа затихла. Сандра огляделась и увидела неожиданное. Женщины после драки выглядели возбуждёнными, весёлыми и даже дружелюбными. Хвастались синяками, царапинами, разбитыми губами и носами, изучали друг у друга поредевшие причёски.
Чуть позднее к костру подошли незанятые девушки из мужского дома. Их встретили радостными воплями, неприличными шутками, но вскоре затихли, так как Сандра начала петь. Когда совсем стемнело, к костру приблизились три угрюмые фигуры, остановились за пределами освещённого круга.
— Кто это? — спросила Сандра.
— Они ворот крутят, — объяснила Лужа.
Сандра заглянула в вёдра. Там было пусто. Тогда она погнала Лужу домой, велев принести две крынки молока из коридора. Сандра уже изучила иерархическую систему рабства в форте. Наибольшими правами и льготами обладали рабыни хозяина. За ними шли девушки из мужского дома. Красивые, гордые и заносчивые. Власти у них было, может, и больше, чем у рабынь хозяина, но побоев доставалось тоже больше. Потеряв привлекательность, они попадали в бараки. В бараках была своя иерархия, где самым страшным считалось попасть на ворот. Это была тяжёлая, однообразная работа — крутить с утра до ночи огромный ворот насоса, качать на поля воду. На ворот попадали те, кто выжил после страшных наказаний — выжигания глаз и отрубания рук. Для того, чтобы крутить ворот нужны были только сильные ноги. Глаза и руки были не нужны. Тех, кто работал на вороте, сторонились и боялись. С ними старались не разговаривать, их старались не замечать.
Когда Лужа вернулась, Сандра взяла у неё крынку, подошла к тёмным фигурам.
— Пейте, бабы. Это ваша доля.
— Ты знаешь, кто мы? — недоверчиво спросила одна из женщин.
— Вы на вороте работаете. Пейте молоко, оно хорошее. Я сегодня утром надоила.
Сандра сунула крынку в руки одной из женщин, та осторожно взяла её лопатками ладоней, с которых были обрублены все пальцы, поднесла ко рту, отхлебнула.
— Молоко… Настоящее. Сколько лет не пила.
Земля
Лекция для пенсионеров прошла отлично. Старички отличались бодростью мышления и цепкой памятью. Рассказал им о гравитомографии, гравилокации, продемонстрировал установку.
— Если вы говорите о гравитомографии, значит есть и просто томография? — спрашивает кто-то.
— Конечно, есть! — рассказываю, веду в соседний зал, показываю малый томограф. Возвращаемся. Выливаю на публику боль и печаль по поводу экологической небезопасности нуль-т генераторов. Видимо, я перебрал с эмоциями. Один старичок прослезился. Другой имел несчастье усомниться. Изливаю на них поток формул. Пишу их на графическом планшете, компьютер выводит на панорамные экраны.
— Что это за значок в третьей формуле? — спрашивает лысенький.
— Дэ что-то по дэ всем координатным осям сразу.
— То есть по всем трём? X, Y, Z?
— Нет, по всем двенадцати. Я его сам придумал. — На отдельном экране выписываю все изобретённые мной символы групповых операций и кванторы. Теперь читаю лекцию только лысенькому. Лысенький предлагает выкинуть три моих знака групповых операций и заменить двумя своими. Бегаем вдоль экранов, тыкаем пальцем в формулы, спорим. Остальные заскучали, но мы не обращаем на них внимания. Выписываю несколько формул в старой и новой нотации. Склонив голову, сравниваю и надолго задумываюсь. Старичок прав. Запись становится короче и понятней. Неужели этот сморчок с ходу въехал в мою математику? Я бы так не смог. Так ему и говорю. Напускаю на себя восхищение, предлагаю пройти тест на ай-кью. Он смеётся, утверждает, что правка была чисто редакторская — увидел повторяющиеся куски текста в формулах.
Тут приоткрывается дверь, в комнату заходит, переваливаясь, Бак и спрашивает:
— Ча-аю?
— Хорошая мысль, — одобряю я и сажаю его на плечо.
Комиссия подхватывает и развивает идею, чуть ли не бегом покидает лабораторию. Напускаю на себя лёгкое сожаление и провожаю до вагончика.
Сэконд
Ночью раздался звук рога. Очень хотелось спать, мышцы ныли после работы в кузнице, но такой случай нельзя было упускать. Торопливо одевшись, Сандра прицепила на пояс нож, закинула арбалет за спину, схватила меч и побежала во двор. Рог всё ещё трубил короткими сигналами. По улице с факелами в руках бежали мужчины. Все — на юг. Сандра накинула уздечку на хромого лошака, огляделась в поисках седла, не нашла, вскочила на спину и пустила его рысью вслед за факелами.