— Понятно… Чего тебе не хватает? Знаний? Мы можем разработать ускоренный курс, как вы называете, социотехники. Месяц-два, и ты будешь на уровне.
— Нет у меня месяца. И не могу я на месяц все дела забросить. Потом, что я за месяц выучу? Терминологию? Опыт нужен, практический опыт. Тот, который люди в сельве да джунглях Амазонки годами копили.
— Хорошо, а если организовать бригаду поддержки? Консультантов, которые будут разрабатывать для тебя домашние заготовки?
— Мастер, я так сейчас делаю. Один включённый коммуникатор в кармане лежит. Через него мои эксперты слушают, о чём на планёрке говорят. По второму меня вызывают, если надо, и советы дают. Но не могу я всё время сидеть с этой коробкой у уха. И не хочу, чтоб все знали, что в синоде обсуждается. Ладно, забудь. Сама разберусь со своими проблемами.
— Плохо жить на этом свете, в нём отсутствует уют.
— Что?
— Рано утром на рассвете волки зайчиков жуют.
— Когда ты станешь серьёзным, Мастер?
— Не сбивай с мысли. Я думаю вслух. У тебя есть социотехник, которому ты могла бы доверить все тайны синода и половину личных?
— Хочешь нам мозги поменять?
— Это тоже интересная мысль. Но моя задумка проще. Постоянный канал связи между тобой и экспертом. Он будет слышать всё, что ты слышишь и видеть твоими глазами. Есть возможность снять речевой и видео сигнал прямо с мозга. Сенсовизор наоборот. Тогда ты сможешь беседовать с ним неслышно для окружающих. Вставим тебе в черепную кость маленькую такую капсулу, и порядок.
— Доверить все женские тайны мужику? Такого эксперта у меня нет. Мастер… Твоя жена Кора… У неё десятилетний стаж, и она в курсе всех дел…
— Анна, ты извини, но у неё предубеждение против церкачей. Я думаю, Кора не согласится.
— Не согласится подложить церкачам ежа в штаны? Не будем загадывать, спросим у неё.
С тяжёлым сердцем вызываю Кору на связь. Анна тоже. Получается трёхсторонняя видеоконференция. Анна объясняет задачу и, к моему удивлению, Кора сразу соглашается. Причём, обо мне тут же забывают, переключаются на свои дела по поводу перевода кого-то куда-то. Похоже, они подруги. Не ожидал. Отстал от жизни. Одной заботой меньше. Отключаюсь от их беседы, вызываю на связь главный компьютер Замка, объясняю задачу по конструированию микрокоммуникатора. Главный компьютер пытается спихнуть заказ компьютеру инженерной базы. Пресекаю эту самодеятельность. Тот слабенький, неделю возиться будет, а заказ срочный. Всё-таки, удивительно. До Анны больше двадцати световых лет. Десяток ретрансляторов на пути сигнала. И никаких задержек. В бытность человеком на этом самом Сэконде я по сорок минут на узле связи в очереди стоял, чтоб домой позвонить. Правда, сейчас я шишка. Вес имею в обществе. Пять тонн. И вообще, крупная фигура. С Землёй связаться могу, а узнать, что в двадцати метрах в медицинском модуле происходит, не могу. Коридор узкий, человечий. А, нет, могу! Там киберы суетятся, сейчас одного задействую.
Иду выяснять, что делают ремонтные киберы рядом с шаттлом. Боже мой, их внутри сотни полторы! Выясняю, что делают. Чинят! Спрашиваю, зачем? Компьютер орбитальной получил два месяца назад приказ восстановить шаттл, и этот приказ никто не отменял. Всем работам по спасению экипажа шаттла я лично дал зелёный свет и максимальный приоритет. Поскольку экипаж внутри медицинского модуля, а модуль — элемент шаттла, ремонт этой мятой консервной банки, этого куска рваного железа приравнялся к спасению экипажа. И вот результат. Сотня киберов строит подземную базу, а две с половиной пытаются восстановить корабль.
Минут десять раздумываю, не прекратить ли безобразие. Конечно, надо прекратить, но… Мог же я не заметить, чем они заняты. Ну, скажем, до утра. А утром вылезет из биованны Сэм. В конце концов, это его корабль. Есть более важное дело. Лира хочет устроить торжественную встречу. Приятно будет ребятам вылезать голыми из ванны под звуки фанфар? Надо спасать положение. Проще всего разбудить ребят часов на шесть раньше, пока лагерь спит. Для них это безопасно. Фактически, лечение закончено уже сейчас. Идёт процесс восстановления гормонального равновесия после регенерации тканей.
Приказываю киберам вынести одежду экипажа и сложить снаружи у входа. Ни в коем случае не трогать медицинский модуль. Компьютер модуля уже подключён к компьютерной сети. Посылаю запрос и выясняю, как дела у пациентов. Ранее поступившие в полном порядке. У местной девушки травматическая ампутация кистей рук и выбиты все зубы. У Сандры нервное истощение, физическое истощение, инфекционное заболевание и бере… Ох, чёрт!
Сэконд. Скар
Скар сидел под деревом и внимательно наблюдал за окружающим. Все вокруг были молоды, веселы, возбуждены. Девки вели себя удивительно развязно, но никто их не одёргивал. У четырёх на шее висело что-то. То ли ожерелье из блестящих ягод, то ли такой ошейник. Кожаного или железного ошейника не было ни на одной.
Подошёл Барсучонок и сел рядом. В руке у него был стеклянный сосуд с жёлтым напитком. Нет, не стеклянный. Сосуд гнулся при сжатии, но потом восстанавливал форму.
— Попробуй, вкусно! — Барсучонок протянул сосуд.
— А не боишься, что отравят?
— Ты что? Мы же с Хартаханой приехали, а она здесь в почёте. Знаешь, они, когда знакомятся, руку протягивают. Её надо пожать, только не очень сильно. А сейчас ты со смеху умрёшь. Они своим девкам ошейник на палец одевают. И себе тоже.
— Извращенцы! Ты внутри был. Что они там с Хартаханой делали?
— Из стенки кровать выдвинули. Узкую такую, вроде корыта, из которого мы лошаков поим. Положили в него Хартахану и на место в стенку задвинули. В другое корыто Волю положили. Тот, в белом, сказал, что Хартахана дня через два-три здорова будет, а Воля пять дней пролежит. Быстрей нельзя, потому что зубы долго растут и кости затвердеть должны. Знаешь, он сказал, что у Воли новые пальцы вырастут. Ты веришь?
— Если зубы вырастут, то чем пальцы хуже.
— Зубы — другое дело. У детей одни выпадают, другие вырастают.
— Помнишь, Умник завренка держал? Лапу отрубит, у того новая отрастает.
— Так он и не разобрался, почему у завренка растёт, а у него нога — нет.
— Он не разобрался, а эти разобрались. Ты смотри, что делают!
На поляне рыжеволосая женщина, та самая, которая сбросила Скара с дракона, одетая с ног до головы в обтягивающий чёрный костюм, показывает молодому пареньку приёмы фехтования на двуручных деревянных мечах. Потом в круг выходит рослый широкоплечий воин. Женщина натягивает на голову чёрный мешок с прорезями для глаз, отходит на три метра, салютует мечом и бой начинается. Воин берёт длиной рук и силой, женщина — скоростью и мастерством. Её меч уже дважды коснулся тела воина. Но неожиданно сломался, оставив в руке кусок не длиннее ножа. Женщина срывает что-то с пояса и бросает под ноги. Грохот, вверх поднимается густой клуб дыма. Зрители вопят. Когда дым рассеивается, воин растерянно оглядывается, а женщина быстро и бесшумно перемещается у него за спиной. При этом делает вид, что пытается воткнуть в воина обломок меча, пониже спины, но меч не входит. Зрители приходят в неописуемый восторг, и только воин ничего не понимает. Женщина продолжает пантомиму. Она делает вид, что напрягает все силы. Пытается загнать меч ударами по рукоятке, но меч отскакивает как от камня. Подзывает знаками зрителей, просит помочь. И при этом не забывает перемещаться, чтобы не попасть воину на глаза. Наконец, утомившись, облокачивается на его широкую спину как на дерево, вытирает со лба пот. Тут воин замечает на земле вторую тень рядом со своей, смеётся и указывает на неё пальцем.
— Как ты думаешь, эта одолела бы Свинтуса? — спросил Скар.
— Хоть двух Свинтусов сразу.