Я уловила боль. Я била по рулю. Колотила по нему изо всех сил, слезы лились по лицу. Я кричала без слов, била кулаками снова и снова, и все болело так сильно, что я не ощущала удары.
Ладони сжали мои запястья, остановив меня.
Я высвободила руку и ударила кулаком по животу Зака так же сильно, как била по рулю. Он принял удар, приглушенно охнув, а потом сжал мое запястье и вытащил меня из грузовика.
Я упала на него, и на краткий миг я прильнула к его теплой твердой груди.
А потом оттолкнулась от него, визжа ругательство.
— Оставь меня одну!
Он притянул меня к себе и обвил руками, прижимая меня к груди, мои ладони застряли между нашими телами.
— Нет! — я кричала, вырывалась, плакал. Я не могла остановиться. Я хотела остановиться. Он мог видеть, слышать, ощущать каждый всхлип, и я не могла это вынести. Я ломалась. Я взрывалась. — Отпусти меня! — я пнула его ногу. Наступила на ступню. Ударила головой по плечу. Он не отпускал. — Отпусти меня, скотина!
Он сжал меня крепче.
Я завизжала без слов.
— Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя, Зак!
— Знаю, — прошептал он едва слышно.
— Тогда отпусти меня!
— Нет.
Мой гнев взорвался, отчаяние принесло усталость. Я сжалась. Он принял мой вес, крепко меня держал. Я тихо дрожала, ждала онемение, чудесное онемение, которое притупит боль и эмоции.
Но я ощущала только усталость, такую глубокую, что хотелось утонуть.
Зак убрал одну руку с меня, полез в грузовик. Он вытащил мои ключи из зажигания с металлическим звяканьем. Скрип, он закрыл дверцу. Глухое звяканье, он ее запер.
Его рука вела меня. Я переставляла ноги, не было сил бороться.
Дверца черного пикапа открылась. Ладони нежно направили меня к сидению. Я обмякла на кожаном сидении, глядя в пустоту. Дверца закрылась.
Движение у моих ног. Белый кот стоял на коврике между моих ботинок, глядел на меня бледно-голубыми глазами. Рикр встал на задние лапы, передние уперев в мои колени, и разглядывал меня с неуверенностью. Он запрыгнул на мои колени и осторожно лег, теплый вес на моих ногах, головой к водителю. Дверца с той стороны открылась.
Зак забрался за руль, захлопнул дверцу. Двигатель пикапа уверенно загудел.
Ни фейри, ни друид не говорили, пока мы уезжали из парка.
* * *
Я двигалась, но не в гудящем пикапе на шоссе. Я медленно покачивалась от человеческих шагов, сильные руки прижимали меня к теплой груди, моя голова лежала на твердом плече.
Мои веки трепетали, но я не открыла глаза. Я хотела темное неведение сна. Мне было все равно, что я не знала, где была, и куда Зак меня нес.
Его шаги стали менее широкими, он склонился и опустил меня. Моя спина ощутила матрац, и моя голова оказалась на подушке. Знакомый запах кондиционера для белья и шампуня наполнил мой нос.
Он отнес меня домой. Мысль вяло трепыхалась в моем уставшем разуме. Сон подступал ко мне.
Теперь она у себя дома, ты должен уйти.
Голос Рикра в разуме был далеким, он направлял слова не в мой разум.
— Я никуда не уйду, — тихий голос Зака был ближе. На меня опустилось одеяло, он подоткнул его под мой подбородок. — Я уходил, потому что ты сказал, что ей нужно пространство.
И все еще нужно. Твое возвращение вызвало это. То, что ты сделал ей в прошлом, оставило слишком большие раны, чтобы она могла их выносить.
— А ты? — резко прошептал Зак. — Ты знал, что она не в курсе, что была друидом, но скрывал правду и высасывал ее силу годами.
Это между нами, — матрац задрожал, небольшой вес двигался по нему, и лапы Рикра давили на него. Он остановился у моей подушки, и когда он снова заговорил, его голос стал ниже, с эхом древней силы. — Услышь меня, Кристальный Друид. Если снова расстроишь ее, как было этой ночью, я убью тебя вместо нее.
Зак издал хриплый звук.
— Ты такой же, как весь твой вид, Рикр. Ты не понимаешь.
Что не понимаю? — прошипел он.
— Убийство людей, которые тебе навредили, ничего не исправит, — шорох движения, едва слышные шаги прошли к двери. — Для людей, по крайней мере.
Дверь закрылась с тихим щелчком.
Рикр низко зарычал, и матрац чуть прогнулся, он лег у моей подушки. Он заворчал еще, а потом притих.
Я приоткрыла глаза, они пересохли. Я снова закрыла их. Слова Зака крутились в голове снова и снова, проникая глубже и глубже, пока правда не проникла в мое истерзанное сердце.
Убийство мучителей не заживляет раны.
Но я не поэтому не могла убить Зака.