Джим проследила взглядом за пожилым грузным мужчиной, который, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, прошёл мимо неё. «Да это же… ммм… как его там… преподаватель по естествознанию! А у меня как раз сейчас его предмет. Вот удача!» Не раздумывая, она побежала следом. Главное теперь — не потерять его из виду. Она бегом завернула за угол и в кого-то врезалась. Книги и письменные принадлежности разлетелись по полу в разные стороны, а сама она со всего маху приложилась пятой точкой об пол. Медленно подняла глаза и замерла. Перед ней стоял будущий выпускник академии с синими (самыми почётными) нашивками Ночного патруля на правом рукаве серебристого пиджака факультета магов‐менталистов.
Юноша наклонился к ней и ухватил за воротник форменного пиджака. Отметил про себя, что пиджак без каких‐либо опознавательных знаков и нашивок (такой был у только начинающих своё обучение адептов‐первокурсников), встряхнул её и поставил на ноги перед собой. Потянул носом воздух, прищурился и неожиданно спросил:
— Я тебя знаю?
В ответ Джим усиленно замотала головой, глядя за его плечо в надежде ещё увидеть ковыляющего преподавателя естествознания. Коридор был пуст.
— Наверное, мы всё же встречались!
Джим могла поклясться, что на мгновение зрачки у стоявшего напротив студента стали вертикальными, узкими, и он снова беззастенчиво потянул носом.
— Определённо, мы где‐то раньше уже встречались. Я не могу ошибаться.
Все были осведомлены о том, что в Рутонской академии может учиться представитель любой расы, и Джим не была исключением, но увидев зрачки старшекурсника, она невольно вздрогнула, отступила на шаг и начала оглядываться.
— Ты чего такой дёрганый? — Парень поднял с пола её сумку и сам начал складывать в неё книги с тетрадями. Потом задумчиво проговорил: — И всё же, почему мне так знаком твой запах?
Джим наклонилась и быстро подобрала остальные свои вещи и письменные принадлежности. Выхватила из рук студента сумку, беспорядочно запихнула всё туда и закинула на плечо. Благодарно кивнула и попыталась обойти его. Но парень ухватил её за плечо и развернул лицом к себе.
— Слышь, пацан, ты что, глухонемой, что ли? — Джим снова отрицательно замотала головой. — Тогда что? — уже сердито спросил он.
— Опаздываю. — Джим тоскливо посмотрела на опустевший холл и удручённо добавила: — Точнее, уже опоздал, — и почему‐то покраснела до корней волос.
— Понятно. — Студент наклонил голову и вдруг удивлённо приподнял брови: — Что, ещё не ориентируешься? — Почему‐то было ужасно стыдно признаваться в этом, но Джим всё равно кивнула. Он сочувственно поинтересовался: — Какой предмет? Нет, подожди, сам угадаю, — прищурился, вспоминая, кто до столкновения прошёл мимо. — Ага, естествознание! — Снова кивок. — Пошли, провожу тебя.
В это было невозможно поверить: она мчалась со всех ног по пустому коридору, ведомая будущим выпускником академии. Старалась не смотреть на него, но взгляд так и привлекали синие нашивки на рукаве. Она не поняла, как оказалась возле дверей нужной аудитории, и не успела даже поблагодарить студента за оказанную услугу, как он втолкнул её в кабинет. Аудитория взорвалась смехом, когда, ввалившись, она чуть не сбила с ног мальчишку возле входа.
Преподаватель шикнул, воцарилась мёртвая тишина. Он поднялся с кресла и прошёлся вдоль исписанной убористым почерком школьной доски. Остановился, посмотрел на опоздавших и тихо проговорил:
— Ещё мгновение назад я был искренне удивлён посещением своей лекции будущим светочем нашей академии Виттором Деф'Олдманом, крайне занятым и вполне всё знающим и без моих занятий. Но сейчас я с уверенностью хочу заявить: это счастливейший день в моей жизни! — Его кустистые брови сошлись на переносице, глаза злобно буравили опоздавших. — У меня на уроке сам Джим Ветерн, и всего‐то с опозданием в несколько минут.
При этих словах мальчишка, всё это время стоявший неподвижно, оглянулся и очень серьёзно посмотрел на Джим, тут и она смогла его разглядеть. Длинные красно‐каштановые волосы были искусно заплетены по всей голове и плавно переходили в косу сложного плетения. Всё лицо покрывали веснушки. Глаза цвета светлого янтаря смотрели открыто, но во взгляде не было ни осуждения, ни любопытства, скорее, сочувствие. Полнейшей неожиданностью стала его улыбка, такая добрая и искренняя, как если бы они давным‐давно друг друга знали и сейчас по воле случая просто встретились в непонятном месте, где им приходится выслушивать привычный уже нагоняй за очередную совместную проказу. Потом улыбка сползла с его лица, он ещё раз оценивающе оглядел её с ног до головы и отвернулся.