— Та-а-ак… Значит опозорил наш мотобот на весь «тюлькин флот»!
Старлей про себя улыбнулся: «Парнишка угадал с тюлькой, отправил плыть и якоря точить. Силен!»
— Значит «боцман», говоришь? Как звать тебя герой? Чей такой будешь?
— Да — «боцман», — с легким вызовом ответил Илюха. — Зовут Илья Фролов, ищу брата. Один остался…
— А ко мне юнгой пойдешь?
— На мотобот? Нет.
— От, ты какой привередливый, салажонок! — возмутился главстаршина.
— На ТК-13… Но сперва, удружи, выпей чайку на клотике.
— Не вопрос! Только после того, как вы по пирсу прогуляетесь с кнехтом.
Илюха вспомнил семейную легенду… Папа, тогда еще матрос срочной службы, шел на свидание к маме в ДОФ (дом офицеров флота). Пришел, снял бушлат… а гюйс — воротник, забыл! А патрулем в это день были «сапоги» — солдатики из береговой части. Вот лейтенантик к нему и придрался: нарушение формы — одежды, а подайте сюда увольнительную! Стал писать на ней замечание, а потом и спрашивает, мол, как у вас называется такая синяя штука с белыми полосками вокруг шеи? Ну, папа и сказал: кнехт. Понятно, что о свидании речи быть не могло — отправили его из ДОФа обратно на корабль… Потом экипаж неделю ржал, проходя мимо «сапогов»: «А я — без кнехта!»
Вахтенный офицер, прочитав замечание, говорят, чуть за борт не свалился от смеха…
— Прогуляться с кнехтом, говоришь? Наглец… Ладно, пойду в комендатуру, скажу, что тебя забрал. Если найдут брата, то будут знать где тебя найти, — старлей пошел обратно в комендатуру.
— Ну и как тебя звать — величать? Спросил главстаршина Илюху, пока Иван отряхивался
— Илья Фролов. Боцман, — назвал себя мальчишка.
— Боцман? И где ты был боцманом?
— Называли так… на БК-13, — вздохнул Илья.
— На БК — 13? Не видел я тебя там, тем более — боцманом! — возмущенно сказал Ткаченко.
— Нет, не здесь. БК-13 Пинской флотилии — речник.
— У-у-у, речник… — начал было юнга.
— А ты помолчи, или уже отряхнуться успел? — главстаршина Ткаченко напомнил Ваньке, кто кого валял.
— А на море? Откуда флотские знания?
— Папа офицер…
Глава 13
ТК-13
Илья пришел на ТК-13 (торпедный катер ТКА) вместе с его командиром — старшим лейтенантом Андреем Андреевичем Черновым.
— Командир на катере, — скомандовал боцман
— Здорово, Иваныч, здорово — братва, — поприветствовал командир боцмана и экипаж. — Вот, принимайте пополнение: Илья, отзывается на «боцмана».
— Боцман? Второй? Не… Иваныч не потерпит второго на палубе…
— Хорош хохмить. Юнгу кормить, переодевать!
— Кормить — вопросов нет. Переодевать… На глаз — 46 размер будет в тютельку, на крайний — 48 — не утонет, а вот с ботинками будет проблема, нужно будет к складским идти…
— Я бы в море искупался… — попросил Илюха. 4 дня здесь, а к морю не пускали…
— Вот оно море, купайся.
— Правда? Можно? — Илюхины глаза засветились счастьем
— Да легко, — сказал Иваныч улыбаясь. — Вся фигня — беда — 10 градусов вода…
Илья его уже не слышал…
Дальнейшее действо команда смотрела с постоянно меняющейся на лицах гаммой чувств….
Первую часть «Марлезонского балета» — начало раздевания для купания в море, команда смотрела с ухмылкой: «Вот сейчас мальчуган прыгнет в воду и вылетит, как ошпаренный обратно».
Вторая часть «Марлезонского балета» отразилась на лицах, когда Илья снял с себя нательную рубаху и матросы увидели его спину.
Третья часть «балета» началась, когда мальчишка ловко нырнул в воду и поплыл в море…
Четвертая часть началась, когда мальчишка отплыл на кабельтов, команда готовилась запускать двигатель.
Пятая часть началась, когда мальчишка плыл обратно, подплыл к катеру, почти выпрыгнул из воды — ухватился за борт, легко подтянулся, залез на катер и задал вопрос:
— А тельник, белье, робу еще не принесли?
— Андрей Андреич, ты меня прости, старого, — начал боцман. — Где ты такого «бычка в томате» выловил?
Шестая часть «Марлезонского балета» началась на следующее утро, когда все это повторилось, после утренней зарядки.
Через некоторое время Илюха понял, как на флоте любят юнгов. Их знали по именам: Витя Чаленко, Вовка Довбненко, Русик Пинчук, Валерка Лялин, Борька Кулешин, Юрка Потапов… Каждый считал своим долгом что-то дать мальчишке: сахар, шоколад, лучшую еду, какаю-то безделушку… И каждый считал своим долгом высказать «маленькому обормоту», что мальчишкам не место на войне, что надо думать о мамах, которые за них переживают.