— Я без формы. Вашему приказу подчиняться не буду. В нахимовское — не поеду. Я от Школы юнгов на Соловках отказался 4 месяца назад. Отправляйте в детдом — оттуда сбегу на фронт. Разрешите идти?
Что там кричал полковник Илья просто не слушал… Что- то про присягу… Еще что-то…
— Остыньте, товарищ полковник. Не принимал он присягу — мал еще … — решил вмешаться контр-адмирал. — Илья, это не наше решение, это решение вышестоящего командования: всех отправляют в Суворовские и Нахимовские училища. Я знаю про то, что ты тоже был… тогда… на ТК-13 и спас его и весь экипаж. Тебя тоже представили к ордену, и ты его получишь в Нахимовском училище.
— Товарищ контр — адмирал… дело не в ордене. Мне надо попасть в Севастополь. Из Тбилиси это сделать сложнее… Я не поеду в Тбилиси. Разрешите идти?
— Иди, юнга…
— И это все? — возмутился полковник. — Что за дисциплина и воспитание у ваших «морячков»? Пороть таких наглецов надо!
— Не поможет, полковник, его уже пороли… Вы заметили у него шрамы на лице? А шрамы и полосы на ногах? Он тельняшку не снял, видимо, Вас и нас пожалел… Он был в гестапо. Им это не помогло…
Илюха продефилировал в таком виде из штаба. Где-то по середине пути к катеру его догнал посыльный, вернул форму и передал, что полковник выписал ему неделю «губы»… На «губе» Илья встретился с «бедовым» Ванькой — его тоже — «не уговорили…»
… К возвращению старшего лейтенанта Чернова, катер был отремонтирован.
Глава 14
«Кукушонок»
Никите постелили на полу. Серый, конечно же, пытался уступить ему свою кровать, только Никита отказался. Как только улеглись, Серый пристал:
— Никитос, как говорят здесь — колись!
— Чего колоться — то?
— Ну, как что? Что было в Москве, как попал в ГРУ, как решили диверсантов брать?
— Много вопросов задал, а мне поспать хочется, а вставать и мне, и тебе в пять утра. Серый, не в обиду, я первый раз за месяц сплю чистый, сытый и в безопасности.
— А браунинг под подушку и нож рядом положил…
— Привычка… Сереж, ты — официально, умер, твое тело найдут завтра в 5.30 утра в канаве, недалеко от рынка… Так что готовься мыться и стираться.
— Как … в канаве?
— Ты что, так и не понял, что тебя из-за формы и документов «Сыч» хотел ножом пырнуть? Вот… Я тебя позвал к себе переночевать и придушил тебя. Один комплект формы — чистый, новый я уже надел, а твой передам «Сычу». Не боись, «Сыч» ее даже не наденет — к нему пристанет местная шпана: отнимет сверток и немного попортит личико. Раз все так срочно, то «Сыч» расскажет, думаю, уже рассказал, что есть я — можно меня использовать — я в «Абвере» на хорошем счету! Как только разберемся что к чему, капитан Стрижов возьмет «дядю» и тех «птичек», кто может быть с ним. Все! А теперь — спать.
— Постой! Каких птичек? Меня, когда повязали, в комендатуре, тоже птичкой называли!
— Чего не понятного? Мальчишки, что прошли Абверкоманду -203, получили клички по названию птиц — «Птички».
— Никитос… а… «Кукушонок»?
— Я тоже прошел! Все — спать! Еще хоть слово скажешь, больше ничего не расскажу! — Никитос опередил Серегин вопрос.
Никита прилетел в Москву 21 апреля 1943 года. Его поместили в отдельном особнячке, под охраной. Отдохнул, привел себя в порядок. Зачем вызвали, к кому, куда — никто не отвечал. Никита плюнул на все переживания и тупо наслаждался жизнью. 28 апреля его повезли на легковой машине… вот только куда? Куда-то в центр Москвы. Заехали в просторную подворотню, Машина остановилась, ему предложили выйти и пройти за офицером. Его привели в комнату, скорее — кабинет, большой стол буквой Т, много стульев, кожаный диван, на котором уже сидело четверо ребят, чуть покрупнее Никиты. За столом сидел генерал — лейтенант, который поприветствовал Никиту и предложил присесть на место рядом справа, через стол. Сидя на этом месте, Никите было отлично видно лица ребят, а им — его.
— Вот, Никита, читаю твое представление к награде… герой. Столько подвигов, был расстрелян, но выжил, два ранения в грудь. Все подтверждают наши врачи, которые осматривали тебя по прибытию. Герой… Расскажи пожалуйста немного о себе?
— А что рассказывать, обычный мальчишка, родился, учился, поехал на каникулы к деду, ну и … попал. Стал помогать, деду партизанить. По заданию подпольного обкома дед стал старостой в деревне, я — понятно, его внук, мог спокойно передвигаться…