— Нет проблем, — я встаю и зову Бертрама.
Когда Бертрам выводит леди Грегори из своей комнаты, я смотрю на карманное зеркало, которое светится на кровати. На секунду задумываюсь, нужно ли мне взять зеркало, но быстро передумываю. Это будет катастрофа, если Мэг появится в больничной палате. У врача будет сердечный приступ.
Прибытие в больницу не занимает много времени. Когда леди Грегори, наконец, приходит в сознание, я вздыхаю с облегчением, затем отправляю сообщение в Мэнсфилд-хаус, сообщить им, что у леди Грегори все в порядке, но доктор решил, что лучше всего остаться в больнице на ночь.
— Я вам очень благодарна, дорогая, — леди Грегори хватает меня за руку, когда мне нужно идти. — В моем возрасте, я не боюсь смерти, но считаю трагедией, если не смогу увидеть свою дочь, прежде чем умру.
— Я рада, что пришла к вам, — говорю я, и именно это имею в виду. Даже если слуги в Мэнсфилд-хаусе были бдительны, маловероятно, что они обнаружили бы Леди Грегори, пока не стало бы слишком поздно. — Берегите себя. Я вернусь к вам на днях.
Глава 37
Во дворце, я плетусь, поднимаясь по лестнице в наши комнаты, чувствуя усталость. Я должна продолжать свои исследования для нового законопроекта, но, честно говоря, трудно сосредоточить внимание на сухих, утомительных текстах. Некоторое время борюсь с документами, но потом решаю переключиться на «Женщину в красном». И в доказательство, что это очень интригующая книга, я едва замечаю стук в мою дверь.
— Кэт.
Эдвард подходит ко мне, и в его глазах появляется странный свет. Я чувствовала сонливость, но любая мысль о том, чтобы заснуть, исчезает, когда узнаю, что он несет.
— Это… торт?
Он улыбается и ставит тарелку на стол. Кусок торта выглядит чрезвычайно соблазнительным, со сливочным и шоколадным кремом, увенчанный сверху несколькими темными вишнями.
— С днем рождения, — говорит он тихим голосом.
Мое сердце подпрыгивает. День рождения Катрионы выпадает весной, но, как у Кэтрин Уилсон, мой день рождения сегодня.
— Ты вспомнил?
— В прошлом году ты сказала мне, когда был твой день рождения, а также то, что ты обычно делаешь, чтобы отпраздновать его, — Эдвард вытаскивает из кармана свечу вместе с коробкой спичек. — Ты упомянула, что есть свечи, напоминающие цифры в вашем мире, но я боюсь, что не смог их достать. Надеюсь, это будет приемлемо.
Безмолвно, смотрю, как он вставляет свечку в торт и зажигает её. Пламя мерцает, освещая лицо. Он мог быть простым, уродливым или даже травмированным… как бы он ни выглядел, он всегда будет номером один в моем сердце.
— Загадай желание, Кэт, — он улыбается мне.
Встаю на колени рядом с ним, сжимаю руки и закрываю глаза. Пожалуйста, я говорю в своем уме. Пожалуйста, позволь мне остаться с ним навсегда.
Задуваю свечу, я опускаюсь на пол
— Могу я спросить, что ты загадала?
Тихо смеюсь и слегка подталкиваю его руку.
— Я думаю, ты можешь догадаться, что это.
Он положил руку мне на плечо.
— Это касается меня?
— Конечно, — я беру серебряную вилку, которая лежит рядом с пирожным, и разделяю торт на половины. — Вы попросили шеф-повара, чтобы сделать это специально для меня?
— Я сказал им, что у меня внезапно появился сладкий зуб. Это необычная просьба, но, к счастью, они были любезны.
Я хихикаю.
— Мне бы очень хотелось увидеть лицо шеф-повара.
Отламывая восхитительный кусочек с шоколадным кремом, я отправляю его в рот. О мой Бог. Могла бы наградить шеф-повара медалью — торт хорош. Взрыв глубоко насыщенный, сладкий и захватывающий, проходит прямо через мой рот, пробуждая мои чувства. Не могу с этим совладать. Я издаю стон.
Рядом со мной Эдвард резко вдыхает. Понимаю, что то, что я делаю, раздувает пламя, но в этот момент у меня больше нет никаких оговорок.
Отламываю щедрый кусок торта и протягиваю его ему.
— Как на счет именинного торта, Эдварт?
Он моргает, как будто не слышит меня.
— А?
— Открой рот?
Эдвард угождает мне. Кормлю его тортом, наблюдая, как он механически подчиняется мне. Возможно, он бы встал на руки, если бы я ему сказала. Похоже, что рациональная часть его мозга взяла отпуск.
— Вкусный, не так ли?
— Очень, — хрипло говорит он и глотает.
В уголке его рта, остаётся шоколадный крем. Я убираю его, и тогда в нем что-то переключается.
Вилка падает на пол. Эдвард захватывает руками моё лицо и целует меня. Он на вкус как темный шоколад — сладкий, пикантный и очень захватывающий. Я целую его, не желая ничего, кроме ощущения его губ на моих.