— Да, друг мой, — согласился Илиодор не столь радостно, как хотелось бы. Сердце сжимала тревога за ребёнка, которому в этой охоте была отведена самая незавидная роль.
Глава 16. Темнота. Пустота. В ней нет ничего, даже меня. Как страшно не быть! Возвращение
Джим приходила в сознание и снова впадала в беспамятство. Выныривала на короткое время из темноты и снова погружалась в её пучину. Сознание разрывалось между Светом и Тьмой, а тело не слушалось. Как ни старалась, не могла вспомнить, кто она и что происходит, где находится и почему, а иногда, как вспышка, перед глазами начинали мелькать разные образы, и тогда Джим становилось страшно, она начинала метаться и стонать. В такие моменты, на тот краткий миг, когда открывала глаза, она видела перед собой обеспокоенное лицо Шельги Араи. Иногда рядом сидела Алисия и безутешно плакала. Очень хотелось её успокоить, сказать, что всё будет хорошо, но на это не было сил. Очень часто Джим видела себя со стороны, как будто смотрела в чужой незнакомый мир, но при этом не испытывая каких–либо чувств или эмоций. Иногда она видела возле себя Цитариуса Инариона, а иногда с ней подолгу сидел Кайдан Орадус, кажется, ещё видела Диирде’Грамма, но особо уверена в том не была. Она безразлично наблюдала, как ниоткуда появлялся "чёрный плащ", брал стул и садился возле кровати. Подолгу находился рядом и что–то тихо шептал себе под нос. От его шёпота Джим становилось плохо. Он мешал ей погружаться в темноту, не давал забыть, кто она, заставлял возвращаться и чувствовать своё тело, прислушиваться к звукам его голоса и вспоминать. Однажды ей даже показалось, что он её увидел. Адагелий Оторонталий резко обернулся и посмотрел прямо на неё.
— Ах вот оно что, — проговорил он в пустоту непонятно для кого, отвернулся и с ещё большим усердием начал проговаривать непонятные слова.
По ночам она видела рядом лицо Арникуса. Он сидел в одной и той же позе, облокотившись о кровать, сцепив тонкие пальцы в замок и опустив на них подбородок. Он подолгу смотрел на Джим, боясь хотя бы на мгновение отвести взор в сторону. Его тело переставало шевелиться, он замирал и чутко прислушивался к каждому её вдоху. Его лицо в полумраке казалось неживой маской, грустные глаза совершенно не моргали, а белоснежные волосы неестественно мерцали в лунном свете. Он выглядел уставшим и расстроенным. В один из таких моментов Джим смогла протянуть руку и коснуться его. "Ты ведь живой?"— едва смогла выговорить она, а может, лишь только хотела это спросить. Но, видно, Арникус всё же понял, что её тревожило, потому что ответил: "Конечно живой. Что со мной может случиться?" Приблизил к ней своё лицо и твёрдым голосом проговорил: "Никогда больше так не делай! Слышишь? Никогда!" Надо отметить, что эту фразу он повторял довольно часто, только с разной интонацией и выражением лица. На что Джим обычно кивала и тут же засыпала счастливой.
— Проснись, — прошелестел ветер. — Проснись! — звал голос, заставляя сердце биться быстрее и волнуя душу. Джим вздрогнула.
Солнечные лучи проникали через огромные оконные проёмы, заливая ярким светом всё помещение. Они скользили по лицу Джим, ласкали кожу и забирались под закрытые веки. Она проснулась, но продолжала лежать, прислушиваясь к голосам, эхом разносившимся в полупустой больничной зале. Почему–то было спокойно и хорошо, в душе теплилась надежда, что она нашла что–то очень важное. Улыбка расцвела на лице. "Я нашла его". Джим резко села. Распахнула глаза. "Он здесь, в академии!" От яркого света потекли слёзы, она утирала их и пыталась рассмотреть, где находится. Узнала стены, кровать и нахмурилась. "Всё понятно. Где же я ещё могу быть!" Осторожно свесила ноги и с интересом посмотрела в ту сторону, откуда доносились голоса. Возле дверей стояло несколько человек. Она с удовольствием поболтала босыми ногами, разглядывая посетителей, улыбаясь от одной мысли, что "путешественник" тоже учится в этой академии. Один из них ругался с дежурным возле дверей, а другой стоял и смотрел в её сторону. "И он сейчас стоит в этой комнате!"
Кассиан рассматривал мальчишку, который только что поднялся и сел на кровати. Гнездо из торчащих в разные стороны волос, припухшие от сна глаза и по–детски открытый от удивления рот. Улыбка сама набежала на лицо. За его спиной Харон Деф'Олдман готов был выволочь уж больно расторопного дежурного за дверь и "мирно" объяснить, что они вовсе не какие–то там нарушители больничного режима, а просто пришли навестить больного.
— ...да сколько уже можно повторять! Всего на несколько минут! Посмотрим, как чувствует себя мальчишка, и сразу уберёмся отсюда.
— Оставь, — Кассиан тронул друга за плечо, привлекая его внимание, а сам обратился к юноше: — Пару минут. Я обещаю, мы сразу уйдём. — Юноша выглядел рассерженным, но при этом лишь кивнул.