Давным-давно
В тёплые дни старик сидел снаружи лачуги. Внуки выносили его жесткий, из тисовых веток стул и ставили к стене у входа. С его места было хорошо видно, как за пределами деревни зелень кустарников карабкается по ступеням каменных террас, стремясь к небесам, но упершись в темную, почти отвесную стену, передает эстафету снегу - об одетые в него вершины гор, верно, спотыкаются небожители, когда куда-то спешат по своим небесным делам. Но старик не видел ни зелени, ни гор. Серая пленка, покрывающая его зрачки, кутала мир в туман.
Сегодня, из-за прохлады принесенной северными ветрами, он остался в лачуге. Когда я пришел, он сидел у стены напротив двери. В его трясущихся руках полированные годами бусины четок совершали работу по подсчету сказанных слов. За прошедшие годы слов накопилось столько, что они превратились в мудрость. Его спина была согнута, а дыхание вырывалось нестройным сопением. Он замер, почувствовав меня.
- Спустя столько лет я понимаю, что всё случившееся, это последствия моего выбора. - внезапно заговорил он.
- О чем ты, старик? - я сел на пол перед ним, потому что присесть было больше некуда.
Многочисленные щели в стенах ветер превратил в маленькие злобные глотки, ноющие в унисон. Они же служили Солнцу, превращая его свет в копья, без дела торчащие из песчаного пола. Старик обвел почти невидящим взглядом свою лачугу и повернул лицо к белому проему двери. Слепота последних лет дала ему возможность глубже заглянуть в себя.
- Ты думаешь, зло существует само по себе, и люди здесь не причем? - кажется, он принял меня за одного из своих сыновей.
- Я знаю, что господь дал людям волю, и они свободны нести добро или повернуться к злу.
С улицы сюда залетали отдельные громкие фразы мужского разговора, но смешавшись с воем ветра, превращались в бессмысленный шум.
- Что такое добро, и что такое зло? - я кое-как разбирал, что он шамкает беззубым ртом, - Можно про каждую вещь в мире сказать: "В ней только зло", или "В ней только добро"?
- Нет конечно. - я понял куда он ведет, - Вот веревка, может спасти от падения, а может и задушить.
- И кто определяет, для чего использовать веревку?
- Человек, конечно!
Старик ненадолго замолчал. Многие годы он был моим единственным собеседником и не смотря на это, я не искал общения с другими. В этом мире, населенном несколькими десятками человек; детей, внуков и правнуков старика еще не появился достойный собеседник.
- А как-же бог? И когда в игру вступает дьявол? - он повернулся ко мне, его зрачки блуждали, пытаясь хоть что-то высмотреть в сером тумане.
- Добро и зло борются в душе человека, когда побеждает добро, он слышит бога, когда зло - дьявола. - он заранее знал мой ответ, мгновенно бросив:
- И кого же я услышал тогда?
- А ты сам разве не знаешь?
- Тебя! Я услышал тебя! - выкрикнул он, подавшись вперед и окатив меня брызгами слюны. - Думаешь, я забыл твой голос?
Не ожидал я такой грубости от старого друга. Выходит хитрец давно узнал меня, и просто играл. В двери появилась девушка. Постояв, пока глаза привыкали к полумраку, спросила; не звал ли он её. И, получив отрицательный ответ, вышла, как обычно проигнорировав меня.
- И кто же я, по-твоему, такой? - я решил сыграть по его правилам.
- Ты тот, кто всех убил!
- Ты сомневаешься в моих решениях?
- Да! - годы размышлений дали свои всходы. - Не надо было мне тебя слушать.
- Я выбрал тебя, достойного праведника, чтобы спасти. Кажется, ты забыл слова благодарности, которые обычно говорил мне?
- Всё это ложь! - четки его давно валялись на полу, а сам он подавшись вперед сидел уже на самом краю своего уродливого стула, - Почему ты выбрал меня?
- Сам ответь на свой вопрос.
- Потому-что я один проявил слабость и пошел у тебя на поводу. Кроме меня никто тебя не слушал.
- Если бы замена тебе не нашлась, я уничтожил бы всех.
- Неправда, без людей ты никто.
- Всегда нашлось бы место новому Адаму.
- Нет, творение - не твой удел. Ты не тот за кого себя выдаешь!
- Я вижу, на пороге смерти ты обрел мудрость! - правда уже ничего не изменит, ни для него, ни для мира.
Старик это понимал. Тенью тоски опустившейся на его лицо он выражал скорбь по жертвам своего малодушия.
- Как же это могло произойти? Как я мог так ошибиться? - он прятал лицо в ладонях.
- Не вини себя. Это не твоя ошибка. - Он должен узнать правду, пусть на короткое время, учитывая, сколько осталось старику.
- Когда-то давно, в саду творца его дети были просты и непредвзяты а растения и животные, камни и вода не имели названий. - начал я издалека. - В нём не было зла, так как не откуда было ему взяться. И добра не было, потому что оно познается только в сравнении со злом. Состояние, в котором находился мир называлось блаженным неведением. На руках творца еще не обсохла глина, а я уже разглядел его ошибку. Он дал людям свободу выбора, но не дал возможность ею воспользоваться, так как выбирать в том простом мире было не из чего. И тогда в игру вступил я - соблазнив их знанием и научив задавать вопросы. Гневу творца не было предела, его вселенская наивность не выдержала испытания, и он отвернулся от людей. Закрыв врата сада своего, он больше никогда не обращал свой взор на землю. Пришлось мне взять все в свои руки.