О, это было блаженство! Вы так любили меня, ваши жертвенные костры грели меня лучше чем любовь моего отца. Но потом все изменилось. Искра познания, которую я сам зажег в людях, превратилась в пламя. Познавая мир они, возомнили себя равными богу. Этого я вытерпеть не мог.
- И ты всех убил - выкрикнул старик.
- Да, но сначала мне надо было найти человека, достаточно слабого, чтобы повиноваться мне.
- Это был я!
- Ты единственный, кто достаточно послушен, чтобы следовать указаниям. Остальные меня даже не слышали. Но теперь они мертвы. Их города превратились в земляные холмы, и сами они стали землею. Тьма слов потеряла смысл, как смыты вещи, которые они обозначали. Языки, на которых никто не заговорит, песни, которых никто не услышит, знания, которые могли дать силу богов - всё кануло в лету.
Старик сидел, спрятав лицо в ладонях.
- Радуйся! Ты стоишь у стоков нового племени. Для них я буду светом истины, и единственным смыслом их жизни будет восхваление меня!
- Но мои дети! Среди них найдутся те, кто не послушает тебя, и однажды их станет достаточно, для того чтобы взять власть над миром и забыть тебя! - надежда, вспыхнувшая в глазах старика придала ему сил. Он поднялся, и шагнул в мою сторону, сжав кулаки, но через мгновение одумался и вернулся к своему стулу.
- О, я не настолько наивен! Разбив их на сотни племён, и дав каждому по идолу, я буду править под тысячью личинами. Каждый из народов будет уверен в своей исключительности. Я столкну их лбами, пусть они доказывают друг-другу чей идол сильнее. Их предводителями будут мои марионетки, корыстолюбивые и послушные. А что до искры разума - так я объявлю охоту на неё и назову обладателей её отступниками. Добрых я буду учить слабости, глупых - жестокости! В моем мире ничтожные будут приносить мне в жертву здравомыслящих и свободных.
- Они назовут тебя злом, остановись!
- Ошибаешься! Они будут называть меня богом!
Старик встал.
- Нет, - выкрикнул он, - Я открою им глаза на тебя! Я исправлю свою ошибку.
Сделав два шага к двери, он рухнул лицом вниз. В копьях солнечного света продолжали танцевать пылинки, и ветер, надрывая глотку, оплакивал тайну, ушедшую вместе с Ноем.
Конец