— Далинар? — позвал кто-то.
Далинар остановил коня и повернулся на звук. Тороль Садеас — блистательный в золотисто-желтом осколочном доспехе, который уже отмыли дочиста, — протолкался через сборище офицеров. Краснолицый молодой человек выглядел куда старше, чем год назад. Когда они все это начинали, он еще был долговязым юнцом. Но не теперь.
— Далинар, это что, стрелы? Буреотец, дружище, ты выглядишь как колючий кустарник! Что случилось с твоим лицом?
— Кулак, — объяснил Далинар и, кивнув на головы на копьях, прибавил: — Хорошая работа.
— Мы потеряли наследного принца, — сказал Садеас. — Он возглавит сопротивление.
— Это будет впечатляюще, — согласился Далинар, — принимая во внимание то, что я с ним сделал.
Садеас заметно расслабился:
— Ох, Далинар. Ну как бы мы справились без тебя?
— Вы бы проиграли. Кто-нибудь, добудьте мне выпивку и пару лекарей. В означенном порядке. И еще, Садеас. Я обещал, что мы не будем разорять город. Никаких грабежей, никого не берем в рабство.
— Что ты сделал?! — сердито переспросил Садеас. — Кому пообещал?
Далинар большим пальцем указал через плечо на лучника.
— Еще один?! — простонал Садеас.
— Он изумительно меткий, — сообщил Далинар. — И еще очень верный.
Поодаль солдаты Садеаса согнали в кучу нескольких плачущих женщин, чтобы Садеас мог выбирать.
— Я предвкушал сегодняшнюю ночь, — проворчал Садеас.
— А я предвкушал, что буду дышать носом. Переживем. Детишкам, с которыми мы сегодня сражались, такой возможности не выпало.
— Ладно, ладно. — Садеас вздохнул. — Полагаю, мы можем пощадить один город. В качестве знака нашей доброй воли. — Он снова окинул Далинара взглядом. — Друг мой, мы должны раздобыть тебе осколки.
— Чтобы меня защищать?
— Защищать тебя? Клянусь бурей, я не уверен, что тебя даже оползень убьет. Нет, просто мы все, остальные, выглядим плохо, когда ты добиваешься того, чего добиваешься, практически безоружным!
Далинар пожал плечами. Он не стал ждать вина или лекарей, а направил коня обратно, чтобы собрать своих солдат и еще раз напомнить, что им приказано оберегать город от грабежей. Покончив с этим делом, он пошел пешком, ведя за собой коня, через дымящееся поле в свой лагерь.
Вот и прожил один день. Пройдут недели, а то и месяцы, прежде чем ему снова выпадет такая возможность.
4
Клятвы
Знаю, многие женщины, которые это прочтут, увидят лишь еще одно доказательство моей так называемой ереси.
Через два дня после того, как Садеаса нашли мертвым, вновь нагрянула Буря бурь.
Далинар прошел через свои покои в Уритиру, чувствуя, как его притягивает странный шторм. Босые ноги на холодном камне. Он миновал Навани — она сидела за письменным столом, вновь работая над мемуарами, — и вышел на балкон, который нависал прямо над скалами под Уритиру.
Великий князь что-то чувствовал, в ушах у него щелкало, холодный ветер — куда холоднее обычного — дул с запада. И еще кое-что. Внутренний озноб.
— Это ты, Буреотец? — прошептал Далинар. — Ты вызываешь это чувство ужаса?
Это чувство противоестественно, — сказал Буреотец. — Мне неведомо, что это.
— Такого не случалось раньше, во время предыдущих опустошений?
Нет. Это что-то новое.
Как всегда, голос Буреотца звучал издалека, словно очень неблизкий гром. Буреотец не всегда отвечал Далинару и не оставался рядом с ним. Чего и следовало ожидать; он был душой бури. Он не мог — и не должен — оставаться чьим-то пленником.
И все же была некая почти ребяческая вздорность, с которой Буреотец иной раз игнорировал вопросы Далинара. Иногда казалось, он делает это лишь ради того, чтобы напомнить Далинару, что не собирается являться по первому его требованию.
Вдали появилась Буря бурь, ее черные тучи изнутри озаряли трескучие красные молнии. Уритиру будто парил в вышине, а она ползла по небу слишком низко и, к счастью, не могла коснуться города. Ее продвижение напоминало атаку кавалерии на спокойные и заурядные облака внизу.
Далинар заставил себя смотреть, как волна тьмы обтекает плато Уритиру. Вскоре их одинокая башня превратилась в маяк посреди темного смертоносного моря.
Воцарилась зловещая тишина. Красные молнии не сопровождались громом, как следовало бы. Время от времени он слышал треск, резкий и ужасный, словно сотня веток ломалась разом. Но звуки, похоже, не соответствовали вспышкам красного света, который поднимался из глубин.