Эта великая женщина являлась для меня примером мужества и стойкости, огромной силы воли и любви к жизни, невзирая на те ужасы, которые ей пришлось пережить в своей нелёгкой жизни. На её глазах банда грабителей убила её мужа и тяжело ранила сына, который в последствие умер у неё на руках. Но потеря не сломила эту удивительную женщину. Она жила, потому что её любимые любили жизнь, она наслаждалась ею и за них тоже, втройне, радовалась каждому рассвету, каждой пойманной рыбе и Рождеству. Затем, когда Нину постиг рак — она справилась и с этим, она победила болезнь одной только жаждой жизни. Сколько раз судьба била её, столько раз она поднималась с колен, с всё тем же улыбчивым теплым взглядом.
— То, что это случилось снова, ещё не говорит о том, что мир полон больных извращённых негодяев, — обмолвилась она спустя несколько дней, после нашего приезда, внезапно затронув эту тему. — Законченных мерзавцев единицы, а в основном это недолюбленные матерями и недопонятые обществом слабохарактерные особи, повышающие своё самомнение через унижение других. С такими борются, таких ставят на место. Я не хочу, чтобы ты окончательно разуверилась в мужчинах, Злата. Настоящие существуют, я в это верю, я это знаю, я видела их своими глазами. Сильные, верные, надёжные, любящие. Ты тоже должна в это верить, у тебя растёт сын.
— Что же тогда со мной не так, Нина, если эти единичные мерзавцы встречаются именно на моём пути? — горечь выдавала моё внутреннее состояние. Хотя если уж даже Нина заговорила, значит, все мои душевные страдания были на моём лице. — Я настолько слаба, что меня хочется затоптать?
— О, нет, дорогая, ты не слаба. Физически может быть, но не духовно. Ты трепетна и свободолюбива, ты красивая и гордая, что любому мужчине хочется тебя себе подчинить, таков их природный инстинкт. Но испорченные видят это подчинение в изломленном варианте. Ты сильна, Злата, потому что исцеляешь свою душу сама. Меня пугает только то, что ты можешь отстраниться от женского счастья. Не смей терять веру в себя, как и веру в людей.
— На самом деле сильной меня делаешь ты, Нина, и твой пример. У каждой женщины своё понятие счастья. Моё мужчин не включает. Мне есть кого любить и большего мне не нужно. Так мы будем красить крыльцо или нет? Если да, тогда я схожу за краской и возьму Никиту с собой, он в восторге от вашего магазинчика.
— Конечно, прогуляйтесь. А я пока займусь обедом, состряпаю чего-нибудь жидкого.
Так у нас было всегда — с внезапно возникшей острой темы и прямолинейных болезненных вопросов мы плавно съезжали к какой-нибудь позитивной реальности и наоборот.
На обратном пути, увидев возле дома Нины шикарную машину, я подумала, что наконец-то её племянники вспомнили, что у них есть тётка. Она скучала за детьми своего брата, и напрочь отказывалась в этом признаваться.
Но когда в гостиной на диване у Нины, к своему неописуемому негодованию я увидела Захара Мазура — моё лицо вытянулось и окаменело.
— Я должна что-то подписать? — без всякого приветствия выдавила я, скрипнув зубами, с укором взглянув на Нину. По моему мнению она должна была его выставить и гнать пинками от своего порога. — Давайте побыстрее с этим покончим.
— Но меня уже пригласили на обед, — аристократично склонив голову, осторожно произнёс Захар, пытаясь изобразить доброжелательность.
— Это плохая идея! — резко бросила я, насторожившись. Как он посмел осквернить своим присутствием единственное место, где я чувствовала себя в безопасности?
- Злата, неприлично выгонять человека на улицу после того, как он десять часов провёл за рулём, — вмешавшись, Нина ещё сильнее накалила обстановку.
— Но уважаемый господин вполне способен снять себе шикарные апартаменты в гостинице и пообедать в ресторане вместо того, чтобы хлебать здесь твою чечевичную похлёбку! Может, ты его ещё и на ночь оставишь? Почему бы нет, я ради этого даже переночую в лодочном сарае!
…Я опомнилась только тогда, когда поняла, что Никитка бежит следом за мной по тропинке, ведущей к озеру. Обернувшись к своему ребёнку, я опустилась на колени, а он крепко обвил меня за шею маленькими ручонками, испуганно округлив свои голубые глазёнки.
— Всё хорошо, сынок, у нас всё хорошо, — прошептала я, уткнувшись в его плечико.
Заметив краем глаза, садящегося в свою машину Захар, я с облегчением вздохнула.
Ожидая от Нины лекцию по поводу моего поведения — я приготовилась отстаивать своё право, но, к моему удивлению, она даже не обмолвилась на эту тему, ни единым словом. Даже глазами себя не выдала. Будто Захар Мазур мне одной померещился.
За обедом Никитка во всю тараторил с набитым ртом, несмотря на мои замечания, Нина же только загадочно улыбалась и молчала.
Что-то было не так, что-то повисло в воздухе, невидимое, но очевидное, как этот зной за окном.
На следующий день с самого утра Нина вдруг засобиралась по делам, а мы с малышом принялись красить крыльцо в нежно бежевый цвет, и благодаря фокусам моего сына — бежевым оказалось не только крыльцо. Тот факт, что наша хозяйка задержалась — не вызывало у меня беспокойства, несмотря на возраст, Нина числилась волонтёром в местной больнице, организовав там группу поддержки. Она вела достаточно активный образ жизни, чтобы пропадать где-то целыми днями, но мне пришлось готовить обед самой, а самое лучшее моё блюдо — это всё-таки бутерброды.
— О, не страшно, я пообедала в городе, — мельком взглянув на тарелку домашних сэндвичей, вернувшись, непринуждённо улыбнулась Нина, махнув рукой, — Признаться честно я устала. Милый, — обратилась она к скачущему вокруг неё Никитке. — Ты ведь пойдёшь со мной на качели?
— Хм, а я что наказана? — притворно надулась я, внезапно осознав, что означает это выражение на её лице — смятение, скрываемое за оживлённостью.
— А тебе всё-таки придётся немного пообщаться с господином Мазуром, моя дорогая, — мягко, словно извиняясь пробормотала Нина, и как раз в этот момент на пороге нарисовался Захар собственной персоной, словно ждал за углом условного сигнала.
— Я здесь не только ради этого, — бесстрастно отозвался он, когда я молча швырнула оставленные им ранее бумаги на журнальный столик. — В сложившихся обстоятельствах я чувствую некую личную ответственность, поэтому не могу стоять в стороне от твоей судьбы, Злата. Рано или поздно ты захочешь двигаться дальше, а с твоим образованием следует продвигаться по карьерной лестнице, не стоит растрачивать себя…
Наверное, Захар запнулся оттого, как именно я уставилась на него. Я смотрела на него с состраданием, как на больного идиота, кривляющегося перед толпой.
— Неужели вы не понимаете, господин Мазур, что одним только своим присутствием вы заставляете тот день всплывать у меня перед глазами, и я снова чувствую себя униженной и растоптанной? Я больше не нуждаюсь в вашем участии и покровительстве. Я разберусь со своей жизнью. Сама.
— Я уважаю гордых женщин. … Они обычно так и умирают — стоя и в одиночестве, — голос Захара прозвучал сухо и твёрдо. При этом он ни разу не отвёл своего взгляда. — Но я всё-таки сторонник рационального подхода и практичности. Любые раны, если они не смертельны, затягиваются, а у тебя есть ради кого строить будущее. Без лишней скромности я человек не бедный и далеко не последний в своих кругах. Ничего не требуя и не ожидая взамен — я предлагаю тебе помощь, защиту и обеспеченность. Всё остальное в твоих руках, Злата. Подумай. Ты можешь изменить свою жизнь, заставить её набирать обороты. Не буду долго истязать тебя своим присутствием.
После его ухода я ещё несколько минут стояла одеревеневшей статуей. А потом вышла из комнаты и покинула там все сказанные им слова и мои мысли. Не хотелось больше размышлять — мне хотелось впустить в своё сердце покой. Вскарабкавшись в гору — я окунулась в необъятное и неописуемое, исцеляющее, несущее надежду. Поблёскивающее озеро, горы вдали, небольшой примостившийся к ним городок и необыкновенный закат, пронизавший всё своими красками. Я жила … я оживала… я набиралась силы… я возрождалась. Снова.