- Просто тобой руководя ускоренный анализ и гиперопека, — киваю я, поджав губы, сама не понимаю то ли я соглашаюсь с ним, то ли подкалываю.
— Да, я опекаю моё сокровище, моё хрупкое счастье. Как большой и сильный мужчина я может быть это делаю грубо, но зато основательно. Когда переезжаем? Завтра с утра?
— Ты меня поражаешь, — вот теперь я язвлю. — Я ожидала, что ты скажешь прямо сейчас.
— Я просто очень сильно себя сдерживал, — мне нравится, как играет его взгляд и как растягиваются в усмешке эти самоуверенные губы. Теперь мне это нравится, потому что я приняла его в свой круг, доверив себя, потому что он втиснулся в мой панцирь, став мне родным, как Нина или мой сын. А близкие люди для меня безупречны, я люблю их беззаветно, закрывая глаза на недостатки. И если близость других мужчин до сих пор меня пугает, я не могу вот так же долго рассматривать какого-то другого парня, то глаза Захара, его губы, его голос, его руки приручили меня настолько, что у меня даже появилась потребность видеть его, слышать и прикасаться к нему. Вытесняя одну зависимость — я приобретаю другую. Я нуждаюсь в нём и поэтому я конечно же соглашусь.
— Я перед тобой бессильна, — вздыхаю, качаю головой, смущаясь этому странному ощущению будто мне приятно ему сдаваться.
— Ты думаешь, что ты слабая? — спросил он у меня, закрывая дверь моей спальни, когда мы убедились, что Никитка наконец уснул.
— Сломлена, а значит слабая. Была по крайней мере, такой я себя ощущала, — смотрю в эти умные внимательные глаза.
— Ты ошибаешься, Злата, — качает он головой. — Никогда я ещё не встречал женщину сильнее, чем ты. Твоя душа, твой дух, сила воли настолько выносливы! Отчего и сердце твоё великодушно. То, что ты пережила, и как ты это приняла, твоё отношение к ребёнку, заставляет меня задыхаться от восхищения. Фобия просто способ защиты. На самом деле ты невероятно сильна своей внутренней силой. Многим, да и мне тоже, до тебя очень далеко. Я говорю тебе как есть, а не потому, что я в тебя влюблён и готов восхвалять на каждом шагу.
Попав под влияние его привлекательности, этих его уверенных слов, мне вдруг захотелось кое-что попробовать. На меня впервые в жизни накатила инициатива заняться любовью на моих условиях. И мои пальцы потянулись к пуговицам его рубашки. И пусть они дрожали, а дыхание замирало, но я настойчиво продолжала его раздевать под этим оценивающим мужским взглядом.
— Сегодня я веду. Хорошо? — выдохнула я, вскидывая голову.
— Как скажешь, — улыбнулся он.
— Ты первый мужчина, с которого я хочу содрать одежду, потому что мне припекло усесться на тебя сверху.
— Ого. Только позволь тебя поправить. Я единственный мужчина, с которым ты всё это будешь проделывать! — заявляет Захар, не пытаясь мне помочь, предоставляя мне возиться с его ремнём. Захар возбуждён. И чем решительнее мои дрожащие руки — тем сильнее он возбуждается. Толкая его на кровать и пока я снимаю с себя одежду, глядя на меня он нетерпеливо постанывает. И это сводит меня с ума. Его стоны, моя смелость, эта накатившая страсть пьянит и туманит рассудок. Усевшись на него, сжимаю его запястья, не позволяя ему касаться и руководить. Сегодня будет так как я хочу, мой темп, мои движения. Наслаждаясь, медленно раскачиваюсь, растягивая удовольствие. Захар рычит подо мной изнемогая, ему хочется быстрее.
— Люблю тебя, — наклоняюсь и целую его в губы, в шею, кусаю за плечо. Я не узнаю себя такую, потому что себя такую я ещё не знаю.
— Ты совсем меня хочешь с ума свести?
— Да, — целую в горячие губы, ловлю дыхание, прижимаюсь к колючей щеке и начинаю двигаться быстрее.
— Дальше …некуда! — со стоном взрывается Захар.
Я не только привыкла к его прикосновениям. Я полюбила сексуальное удовлетворение, которое он мне приоткрыл. Но которое нам ещё предстоит познать в полной мере. Я полюбила своё тело, на которое раньше не обращала внимание. Глядя на то, как меня ценит этот мужчина — я тоже стала ценить себя, верить в себя, видеть мир в красках.
— Люблю тебя, — засыпая, шепчу ему на ушко, умащиваясь у него на груди. Размеренный стук сильного мужского любящего сердца срабатывает лучше любого успокоительного.