— В сторону! — командует он и сыплет огнем в зараженных.
Борис — спиной к стене. Противогаз — долой. Приклад — в плечо. Прицел. Огонь! Зомби, расплескав мозги, поехал по траве. Следующий — грудь, шея, щека, лоб — выплеснул оба полушария! Еще один — мушка под глаз, на затылке роза!
— Перезарядка! — кричит Бес.
И новый шквал пуль! Хрипы, стоны, карканье, вой — бойня!
Щелчок! — Боря пустой.
— Перезаряжаюсь, — прохрипел он и судорожно вцепился в полегчавший рожок.
— Уходим! — майор поднялся.
Клац! — новый магазин: на душе спокойней. Бегом! Бегом! К машине. В горле — огонь. Пот — рекой. Но сил как в детстве: летишь, будто на крыльях.
Впереди взревел двигатель, зажглись фары. Кто это? Враги уже тут? Боря взглянул в прицел: нет, вроде их трофейная Нива, но почему зажгли фары? Они собрались уезжать?
— Давай! Не останавливайся! — крикнул Бес.
Борис опомнился и рванул за ним. Нива дала задний ход — глухой стук, треск бампера. Машина брыкнулась и замерла. Фары погасли. Боря подбежал: за рулем сидел бледный как призрак отец Федор, а рядом стоял Вацлав и целился прямо в горе-водителя. Неужели он хотел уехать один? Бросить их тут?
— Отставить! — Бес открыл дверь и вышвырнул священника с водительского сиденья. — Борис — за руль! Вацлав — в машину! Федор, живо садись!
Боря повернул ключ зажигания — натужно закрутил стартер и… двигатель откликнулся приятным урчанием. Вперед! Передача — рррык! — газу! Машина понеслась галопом по полю на север. Впереди — овраг, темный, словно пещера. Борис сбавил скорость и, аккуратно маневрируя среди деревьев, проехал низину. Забрался в гору и выехал на проселочную дорогу. Влево — подальше от аэродрома. Развилка — вправо и прямо через лес. На опушке снова повернули направо — вдоль железной дороги и укрылись в чаще.
Боря выключил двигатель. Все молчали. Даже лес притаился, напуганный неожиданным визитом тарахтящей коробки. Тишину нарушил Вацлав:
— Я обращаюсь ко всей группе, кроме господина Федора…
— Именем Господа…
— Отставить!
Отец Федор поник.
— … он предал нас, — продолжил учитель, — и по законам военного времени…
— Сжальтесь…
— Заткнись!
— … он должен быть приговорен к высшей мере — расстрелу.
Священник еле слышно заскулил. Вацлав выдержал паузу и сказал:
— Но мы цивилизованные люди и не станем опускаться до варварских законов. Когда мы ехали, я думал: выгнать его или дать второй шанс.
Отец Федор затих.
— И прежде чем я вынесу этот вопрос на голосование, хочу сказать: он сделал это не со зла — он был напуган и страх толкнул его к неосознанным действиям…
— Бес попутал, — закивал Федор.
— Я тебя сейчас попутаю!
— Простите великодушно во имя… Я имел в виду: сатана сбил с пути истинного…
— Будем считать это последним словом подсудимого, — перебил учитель. — И чтобы никого не смущать, я выскажусь первым: я за то, чтобы…
Отец Федор раскрыл рот и сложил руки в молитвенном жесте. Вацлав взглянул на священника и закончил:
— …простить господина Федора.
Вздох облегчения. Бес фыркнул.
— Даже не знаю, я бы тебя скотину — к стенке поставил… Ладно, Федя, живи… пока. Но запомни, — майор сверкнул глазами, — второго шанса не будет — лично придушу.
— Я не против, — сказал Боря.
Если честно, то он бы выгнал к чертям собачьим священника, особенно после случая возле свинарника, но, похоже, все уже решили без него: два к одному.
— Господь всемогущий…
Зашипела автомобильная рация. Все замерли.
— Вацлав, ты меня слышишь? — медленно проговорил Сохатый.
Учитель взял рацию.
— Да. Прием.
— Что ж это ты, Вацлав, в огород наш лазаешь? Я тебя в гости приглашаю как друга, а ты крысятничаешь. Опять хорошего человека убил.
— Не знаю я, о чем вы, Игорь Петрович. Вы наверно спутали меня с кем-то. Прием.
— А может и спутал, Вацлав… Ну, ты надумал, когда в гости пожалуешь?
— Дела. Дела, дорогой Игорь Петрович. Как освобожусь, так сразу и приеду поговорить. До свидания.
— Смотри у меня, Вацлав, за базар отвечать надо, иначе поймаю — шкуру спущу. Бывай.
Учитель нахмурился.
— Мы дергаем змея за хвост.
Бес раздул ноздри.
— А мы больше не будем дергать за хвост, мы возьмем за него и шмякнем об угол гадину!
— Нет уж спасибо, — сказал Борис. — Я не хочу воевать непонятно с кем, за непонятно что.
Вацлав покачал головой.