Натюрморт с Буффоном, 2000. Бумага, тушь
«Настоящая улитка» располагалась в первой ячейке третьего ряда сверху. Она была сделана из металлической крышки от банки, в которых обычно продают оливки. Один край крышки был отогнут в виде хвоста; рычажок, за который тянут при открытии банки, был выпрямлен, и к нему красными нитками были примотаны рожки из проволоки. Улитка смотрела через стекло на поплавок, прикрепленный к верхней стенке кабинки, а колокольчик, привязанный к поплавку, болтался в воздухе. По соседству из глазурованной миниатюрной шкатулки выглядывала маленькая винтовая ракушка, а над ней растянулась толстая железная пружина, держась за скользкие стенки. Последняя ячейка этого ряда содержала связку засушенных стебельков неизвестного растения вместе с маленьким выключателем, на коричневую кнопку которого была надета черная голова с рожками из какой-то пластмассовой детали. Этот предмет был похож на улитку, но у него не было домика за спиной, поэтому Дама не считала его настоящей улиткой.
Еще три «настоящие улитки» прятались на двух нижних ярусах. Одна была сделана из железной открывалки для консервных банок, ее рожки выглядели настолько натурально, что осталось только поместить ей на спину большую круглую ракушку. Двух других изготовили более изощренным способом. В нижнем левом углу сидела улитка из лезвия, колесика часового механизма и двух шурупов, поставленных на шляпки. А в нижнем правом – из плоской внутренней части раковины и электрической белой пластмассовой вилки вместо головы. Между ними в прозрачных отсеках ютились: пушистый клок красной лески, заполнявший всю ячейку; две разноцветные пешки разного размера; синяя расплавленная расческа с фантастическими разводами и пористой текстурой, она вместилась в свою кабинку только по диагонали; скорлупки грецкого ореха в сочетании с деревянным сучком; окаменелый цветок из какой-то южной страны рядом с поставленными друг на друга магнитами и деталью от циркуля.
Задние стенки ячеек были закрыты фотографиями всех перечисленных предметов, снятых с разных точек. Таким образом, казалось, что все вещи в шкафчике отражаются в несуществующем зеркале, в неправильном порядке и под разным углом зрения.
Странно, что этот шкафчик, заполненный всяческим хламом, производил впечатление гармонии и упорядоченности. Более того, он обладал каким-то необъяснимым магическим ореолом – это чувствовали все, кто приходил. Дело, возможно, было в том, что, глядя на шкафчик, не только Дама, но и все остальные видели завершенный уютный мир в миниатюре, где нельзя было убрать или добавить ни одной вещи. Серьезная глупость, ироничная претензия на прекрасное, заунывная игра, система абсолютно бесполезных элементов: шкаф непостижимым образом оказывал умиротворяющее и отрезвляющее действие. Упорядоченный и гармонизированный абсурд – в нем не было места для «зачем».
Весь остров состоял из одного старинного города. Несмотря на явно тропические широты, над городом нависла черная туча без проблесков солнца. Кочубей шел по узким улицам, зажатый между высокими зданиями из серого камня, припудренного вулканическим пеплом. Некогда величественные строения пышной барочной эпохи выглядели заброшенными и мрачными. Темные стены крупной кладки нависали над ним и дышали в лицо сыростью. Затхлый запах преследовал и пробирал до озноба. Становилось жутко. Он пытался найти выход из лабиринта улиц, но никак не мог, натыкаясь то на один, то на другой тупик, сворачивая, возвращаясь, кружа по одному и тому же месту. Серая лепнина цеплялась за суровые стены, огромные статуи на крышах глядели сверху вниз, следя за каждым его шагом. Стало казаться, будто ему грозит неведомая опасность. Он заскочил в подъезд и метнулся вверх по лестнице, добравшись до чердака, выскочил на крышу и побежал по черепице, перепрыгивая с одного дома на другой. Вскоре ему пришлось затормозить перед слишком широким прогалом между зданиями, дальше бежать было некуда. Тогда он зажмурился и прыгнул.