Разгадать загадку в индоевропейской традиции предполагало знание единственно верного ответа, а не последовательное перебирание всех возможных вариантов, ведущих к смерти. На заре самобытной истории нашего народа это сокровенное знание было дано нашим пращурам. Эта истинная светоносная сущность, хоть и вытесненная стараниями Тьмы из области сознания в сферу бессознательного, никуда не ушла от нас и потенциально все равно пребывает с нами и в нас. Как и у былинного богатыря, на распутье у нашего народа на выбор есть только три пути: или оставить все как есть, продолжая жить двоеверно, а в конечном итоге и совсем безверно, чего-то ища и метаясь из стороны в сторону, гоняясь за все новыми миражами; сознательно отказаться от своего уникального мирочувствования и обусловленных им устремлений, что неизбежно влечет за собой отказ от своей национальной самобытности, в результате чего мы достаточно быстро растворимся среди других народов, став для них питательной средой; либо вновь вернуть себе свое светоносное начало из коллективного бессознательного в сферу сознательного, осознанно сделать его главным доминирующим началом во всех проявлениях нашей жизни и дать наконец Сфинксу бытия правильный ответ на загадку о том, кто же мы есть на самом деле.
Демоническая сущность представителей Тьмы в славянском и индоевропейском мирочувствовании
Представление о своих противниках как воплощениях Тьмы славяне нередко конкретизировали представлением об их происхождении от нечистой силы либо утверждением, что это демоническое начало стоит во главе того или иного враждебного им народа. В явном виде это представление встречается нам уже в «Слове о полку Игореве», где об изготовившихся к битве половцах и русичах говорится:
Как видим, русским воинам, солнечная природа которых дополнительно подчеркивается цветом их щитов, противопоставляются кочевники, в данном случае половцы, название которых автором «дети бесовы» не оставляет сомнений в их происхождении. О татарах, следующей волне азиатских захватчиков, обрушившихся на Русь, у белорусов сохранилось следующее представление: «У татар главный — черт, он им все делает»[581]. Вкупе с приведенным выше образом Татар планины сербского фольклора это создает целостную картину славянского восприятия этих кочевников, родина которых находится в проклятом месте, где не светит солнце и нет ничего живого, сами они являются земным воплощением тьмы, а возглавляет их главный черт, от которого зависит их благополучие. Хоть цыгане и евреи в собственном смысле слова и не нападали на славян с оружием в руках, все-таки отношения с этими двумя народами складывались подчас достаточно неприязненно, что и послужило основанием связать их с нечистой силой точно так же, как и таких врагов, как половцы или татары. «Происхождение инородцев, — отмечает О. В. Белова, — связывается с чертом. Цыгане произошли от черта и хромой девушки из числа фараоновых людей… поэтому цыган и крестят только по пояс, ведь они только наполовину люди: «христийанин з горы, а з долу так йак шчезбы дытко [сверху христианин, а снизу черт]»[582]. С другой стороны, заключает эта же исследовательница, от нечистой силы зависит и благополучие инородцев. О татарах в этом отношении только что было сказано выше, а вот что говорит восточнославянский фольклор в этом плане о евреях: «… в праздник Пейсах евреи готовят угощение для черта, который в благодарность оставляет им деньги (вольт.). Черт — постоянный спутник еврея, ср. детскую дразнилку: «Жидзе, жидзе, што за табою идзе? Идзе у чырвонуом капелюшку, хап за тваю душу!» (бел.)»[583]. Интересно отметить, что в качестве представителей нечеловеческого мира, враждебного людям, великаны у южных славян назывались евреями: в. — болг. — жидове, серб. — цидове[584]*4. Великанами наши далекие предки называли еще и авар-обров, и это их обозначение, в отличие от обозначения их евреями, является общеславянским: др. русск. обръ, др. польск. obrzym, польск. olbrzym — «исполин, великан», в. луж. hobr, чеш. obr, словацк. obor, словен. obar — «великан»[585]. О том, что обры в древности воспринимались славянами не просто как великаны, но одновременно и как представители демонического мира, свидетельствует чешское обозначение «завал, запруд» как certovy stavby, сооружение которых приписывается обрам[586]. Таким образом, мы можем утверждать, что возникновение представления о своих противниках как порождении нечистой силы у наших предков впервые фиксируется в эпоху Аварского каганата, т. е. VI–VIII вв. Представление о том, что людьми в собственном смысле этого слова являются только русские, было настолько сильно, что запечатлелось в отечественном героическом эпосе. Исследовавший его С. Ю. Неклюдов по этому поводу отмечает, что «в былинах подлинно человеческим во всех случаях является только русское, а демоническое обычно не отделено от этнически чуждого четкими внешними признаками»[587]. Выше уже отмечалось, что само слово человек в славянском языке буквально означало «сын рода»[588]. Из этого следует то, что только через включенность в род, восходящий своими корнями к языческому богу солнца, человек и становился человеком в подлинном смысле этого слова. В свете этой родовой морали не относящийся к солнечному роду не являлся в собственном смысле и человеком, в связи с чем становится гораздо понятнее мирочувствование авторов былин, согласно которым людьми являются только русские или, пользуясь образом «Слова о полку Игореве», Дажбожьи внуки.
585