Поскольку запрет на смешение с инородцами в истории нашей страны мы впервые встречаем в христианскую эпоху да еще и в церковном уставе, можно было бы подумать, что он был обусловлен влиянием православия. Однако есть все основания полагать, что в общественном сознании наших далеких предков он присутствовал еще в языческую эпоху. Во-первых, установленное Ярославом наказание в 50 гривен за совокупление русской с инородцем было выше, чем установленное в том же уставе наказание за соблазнение «невесты Христовой»: «Аще кто съблудить съ черницею, митрополиту 40 гривенъ, а въ опитимию вложить»[609]. То, что чистота народной крови рассматривалась составленными князем для церкви правилами выше, чем непорочность монахинь, говорит отнюдь не в пользу христианского влияния. Во-вторых, фактическое приравнивание этим же уставом блуда «съ бесерменкою или съ жидовъкою» к скотоложеству было обусловлено восходящим еще к эпохе индоевропейской общности общеславянским мирочувствованием, а отнюдь не церковными догматами. И, наконец, в-третьих, аналогичную заботу о чистоте крови мы видим и у других индоевропейских народов еще до влияния на них христианства или вообще им не затронутых.
Принцип чистоты крови у других индоевропейских народов
Ярчайшим примером этого является индийская система, запрещавшая браки между арийскими завоевателями и покоренными ими туземцами, отнесенными к низшей варне шудр. Как и Русская Правда, древнеиндийские «Законы Ману» гораздо строже относились к совокуплению неария с арийкой, чем к связи ария и неарийки. В первом случае наказание было достаточно суровым: «Шудра, сожительствующий с [женщиной] дваждырожденных варн, охраняемою (мужем или родственниками. — М. С.) или неохраняемою, лишается: если с неохраняемою — детородного члена и всего имущества, если с охраняемою — всего [даже жизни]»[610]. Теоретически допуская, что представитель каждой варны может брать в жены представительниц не только своей, но и всех нижестоящих варн и, следовательно, существовала возможность законного брака между брахманом и шудрянкой, создатели законов подчеркивали важные, с их точки зрения, вещи: «14. Ни в одном сказании не упоминается жена-шудрянка у брахмана или кшатрия, даже находящихся в крайних обстоятельствах. 15. Дваждырожденные, берущие по глупости в жены низкорожденных женщин (т. е. шудрянок. — М. С.), быстро низводят семьи и потомков к положе-нию шудры. <…> 17. Брахман, возведя шудрянку на ложе, [после смерти] низвергается в ад; произведя от нее сына, он лишается брахманства. 18. Предки и боги не вкушают [приношения] того, у кого обряды в честь богов, предков и гостей совершаются в ее присутствии; поэтому он не идет на небо. 19. Для целующего шудрянку, для оскверненного [ее] дыханием, а также для породившего от нее потомства не предписывается искупления»[611]. Поскольку, несмотря на все эти предостережения, смешение ариев с побежденными в какой-то степени все-таки имело место, X книга «Законов Ману» решает вопрос о потомстве от смешанных браков: «66. Если как-то рожден [сын] от неарийки и брахмана или от брахманки и неария и возникает вопрос, у кого преимущество, 67. то решение следующее: рожденный от женщины-неарийки и ария может стать арием благодаря качествам [отца], рожденный же от неария и арийки — неарий. 68. Оба они недостойны посвящения — такова установленная дхарма: первый — вследствие лишенного добрых качеств рождения, второй — вследствие [брака], обратного порядку. 69. Как хорошее семя произрастает на хорошем поле, так рожденный от ария и арийки достоин всякого обряда»[612]. Чрезвычайно близкая картина встречается нам и на другом конце индоевропейского мира. Как отмечал Г. К. Андерсон, вся социальная организация германских племен, в том числе и завоевавших Британию англосаксов, стратифицировалась в зависимости от «чистоты» божественной родословной. Как и у всех остальных германцев, их короли должны были доказать свое происхождение от верховных языческих богов. Как отмечал еще Тацит, германцы считали своим родоначальником Манна, сына бога Туиско. Соответственно, все, кто мог проследить свое происхождение напрямую от Манна, составляли сословие эрлов — правящий слой островных англосаксонских племен. Те, чья генеалогия была не так чиста, но ее основу составляла германская ветвь, относились к прослойке свободного крестьянства — фрименов. К низшему классу зависимых крестьян-керлов причислялись потомки порабощенных негерманских (небожественных) племен[613]. У германского племени саксов в IX веке средневековые источники рисуют картину, чрезвычайно напоминающую древнеиндийское устройство: «Этот народ состоит из четырех категорий людей: благородных, свободных, отпущенников и сервов. По установлениям закона, никому из людей из этих четырех сословий не дано нарушать границы между ними путем бракосочетаний, но благородные должны сочетаться с благородными, свободные — со свободными, отпущенники — с отпущенницами, а рабы — со служанками. Если кто-то из них возьмет жену из другого или более высокого сословия, он должен искупить свой проступок ценой жизни»[614]. Аналогичную кару за «кровосмесительство» с инородцами устанавливает Заратуштре и иранский бог Ахура Мазда, резко осуждая тех, «кто смешивает семя [родичей] праведных с семенем нечестивых [чужеродцев], семя почитателей дэвов с семенем [людей], их отвергающих… Об этом говорю я тебе, о Заратуштра, что их важнее убивать, чем извивающихся змей и крадущихся волков»[615]. Как и в случае с православной Русью, запрет на смешение с инородцами здесь уже имеет религиозную мотивировку, однако примеры из истории других индоевропейских народов показывают, что изначально это был просто запрет, обеспечивающий сохранение чистоты крови от смешения с представителями других народов, воспринимавшихся или как земное воплощение демонических сил, или как нечистые животные в человеческом облике. Понятно, что карой за его нарушение была смерть, а отнюдь не штраф, как это зафиксировано в церковном уставе Ярослава, заменяющий собою казнь на сравнительно позднем этапе развития общества. Приведенные параллели свидетельствуют о том, что стремление к сохранению чистоты своей крови, то есть, по сути дела, стремление народа к тому, чтобы оставаться самим собой, было обще большинству индоевропейских народов и возникло у них еще в период их общности. Таким образом, данная тенденция уже существовала даже до возникновения солнечного мифа и впоследствии была органично включена в него. Аналогичную картину включения более древнего представления в более позднее мы уже видели на примере мифа о первой человеческой паре. Как и большинство родственных им племен, наши далекие предки стремились через чистоту крови сохранить в веках незапятнанную чистоту своего божественного духа. Понятно, что абсолютную чистоту своей крови не удалось сохранить ни одному пароду в мире, в том числе и индоевропейцам, однако направление своего развития на заре истории ими было заявлено совершенно однозначно.
О том, какой результат может дать более или менее строгое следование этому принципу, свидетельствует история Индии. Как известно, вторгшиеся в эту страну примерно в середине П тысячелетия до н. э. воинственные арийские племена составляли явное меньшинство по сравнению с покоренным темнокожим населением. Созданная ими система четырех варн, с помощью которой они поддерживали свое расовое господство, не была абсолютно непроницаемой, и на протяжении истории представители различных неиндоевропейских народов неоднократно попадали даже в два высших сословия жрецов и воинов, не говоря уже о третьем сословии земледельцев. К этому следует прибавить и то, что в Индии зародились мощные религиозные движения джайанизма и буддизма, в принципе отвергавшие подобное деление общества и над которыми индуизму удалось восторжествовать лишь после ожесточенной идеологической борьбы. Кроме того, в результате последующих многочисленных завоеваний полуострова политическая власть далеко не всегда находилась в руках потомков арийских завоевателей. Тем не менее, несмотря на все политические и религиозные потрясения, созданная ими система варн продолжала действовать, и когда англичане, последние завоеватели Индии, провели в ней в 1871–1872 гг. перепись населения, то выяснилось, что из 145 млн жителей страны 18 млн приходилось на долю диких племен, 17 млн составляли правящие касты, сравнительно чистокровное потомство ариев, а происхождение оставшихся ПО млн являлось, по всей видимости, смешанным[616]. Таким образом, мы видим, что индоевропейская сословная система, включавшая в себя запрет на браки с иноплеменниками, в условиях подавляющего численного господства туземного населения хоть и не предотвратила смешения ариев с покоренными ими племенами, однако сохранила в относительной чистоте основной костяк высших варн на протяжении целых трех с половиной тысячелетий. Однако при этом ни в коем случае нельзя забывать того обстоятельства, что в Индии арийские завоеватели смогли так долго сохранить господство над туземным населением благодаря не только одним материальным факторам, будь то сила организованного меньшинства или чистота его крови, но в неменьшей степени благодаря ориентированности на духовное развитие целого народа. Об этом красноречиво говорит сам термин «дваждырожденный», т. е. родившийся в этой жизни не только физически, но и духовно. Данный термин относился в идеале ко всем представителям ариаварны, т. е. трех высших варн, образованных потомками ариев, но не относился к представителям туземного населения, объединенным в четвертую варну шудр, которые рождались только физически.
609
ПСРЛ. Т. 3, Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М., 2000. С. 482.
613