В этой-то единственной уцелевшей соборной церкви и происходит встреча Егория с его матерью Премудрой Софией. В одном из вариантов стиха, где заточение героя длится всего три года, мать приветствует его следующим образом, недвусмысленно указывающим на солярную природу Егория:
Помимо этого зафиксированы и другие варианты стиха, где нам встречаются совсем другие географические ориентиры:
Поскольку в этом варианте вместо библейского Иерусалима фигурируют разоренные врагом реальные города средневековой Руси, то именно данный вариант и следует признать более древним. У своей матери Егорий, точь-в-точь как былинный богатырь, просит благословения на подвиг и отправляется в путь. Конечной точкой странствия Егория является царство Демьянища, с которым он хочет расплатиться за разорение родной земли. Хотя с учетом того, что иноземное царство, правитель которого разорил Киев и Чернигов, могло находиться только на юго-востоке от Руси, тем не менее духовный стих, в очередной раз подчеркивая солнечную природу своего героя, заставляет его пересекать Русь с востока на запад, повторяя путь дневного светила:
На своем пути Егорию приходится преодолевать вражеские заставы: горы, леса, реки, волков, стадо девиц, змея огненного, Наг (Стратим) — птицу и т. п., перечень и очередность которых слегка меняется от одного варианта к другому. Благополучно преодолев все заставы и прибыв в чужеземное царство, Егорий выходит на поединок со своим заклятым врагом. Опять-таки, подобно былинному богатырю, герой поражает своего врага чисто материальным оружием (в различных вариантах стиха речь идет о мече, копье, стреле или палице), а не постом и молитвой, как это больше бы пристало христианскому святому:
Другой вариант поглощения землей вражьей крови оказывается еще более примечателен:
Весьма интересно, что Егорий уговаривает мать сыру землю раздвинуться с помощью «моления» и своего скипетра, что, возможно, свидетельствует о генетической связи приведенного фрагмента с иранским мифом о Йиме, уговорившем раздвинуться землю также с помощью молитвы и золотого стрекала. Хоть в первом случае речь идет о том, чтобы земля разошлась и поглотила море вражеской крови, а во втором — о том, чтобы земля увеличилась и вместила поголовье скота и людей, тем не менее практически одинаковый способ вызывания желаемого результата указывает на возможно общую основу славянского и иранского мифов в этой части.
Кроме того, стих о Егории Храбром отражает, по всей видимости, какие-то реальные исторические события, разумеется, достаточно размытые и преломленные в народном творчестве, стремившемся запечатлеть в первую очередь внутреннюю сущность событий, а не их внешнюю сторону. Попробуем вычленить фактическую канву событий, изложенных в духовном стихе. На Святую Русь, где живет со своей семьей Егорий, нападает иноземный царь Дамианище, убивает его отца, разоряет землю, а самого главного героя и трех его сестер уводит в полон к себе, где пытается заставить их отречься от родной веры и обратиться в его, царя Дамиана, религию. Егорий отказывается и, чудесным образом освободившись из заточения, оказывается вновь на Святой Руси; вооруженный возвращается в иноземное царство и там убивает угнетателя. В некоторых вариантах родным городом героя называется Иерусалим, однако он помещается не в Палестине, а на Святой Руси и противопоставляется «жидовскому царству» царя Дамиана. В качестве реальных городов в стихе фигурируют только Киев и Чернигов, входившие, согласно А. Н. Насонову, в ядро собственно «Русской земли», сложившейся еще до образования в 882 г. единого Древнерусского государства[633]. В реальности Киев и Чернигов попадали под власть чужеземного врага лишь дважды — во времена Хазарского каганата и татаро-монгольского ига. Таким образом, из числа возможных прообразов врага можно сразу исключить печенегов и половцев, также нападавших на Киевскую Русь, но никогда ее не покорявших. Владения Дамиана стих называет «жидовской» землей, что соотносится с тем, что верхушка Хазарского каганата приняла иудаизм. Следует также учитывать и то, что в бытовавшем одновременно с духовными стихами эпосе именно татары становятся врагами Руси по преимуществу, затемняя в этом качестве всех предшествовавших им реальных противников нашей страны. То обстоятельство, что на этом фоне царь Дамиан не называется прямо татарским царем, говорит о том, что, скорее всего, под этим образом скрывается не какой-либо татарский хан, а хазарский каган.
633