По сложившейся за триста лет традиции, очередной рецепт народного счастья и цель развитая нации был списан с Запада в виде либерализма, демократии и рыночной экономики. Помимо катастрофического распада единого государства и упадка общества почти во всех сферах, Русь вновь заплатила за очередную заимствованную цель очередным духовным расколом между «новыми русскими» и остальной частью народа. Не нужно быть великим провидцем, чтобы предугадать, что и новая цель разделит судьбу предыдущих. В случившихся за последние пятьсот лет четырех духовно-политических расколах нашей страны, каждый из которых оказывался более тяжелым и приводящим к более катастрофическим последствиям, чем предыдущий, нельзя не заметить явную закономерность. Очевидно, причина всего этого лежит не в одних только ошибочных действиях власти — от царя Алексея Михайловича и патриарха Никона до первых президентов СССР и РФ Горбачева и Ельцина, академика Сахарова и иных идеологов демократии и общечеловеческих ценностей — у духовного и светского кормил государства побывали самые различные люди, однако результат всегда был примерно одинаков. Следовательно, плачевный результат во всех случаях был обусловлен не одними только личностными и умственными качествами тех или иных реформаторов. Кроме того, без поддержки если не всего народа, то, по крайней мере, определенной его часта, ни один из них не смог бы начать свои реформы. Очевидно, загадка нашего исторического своеобразия тесно связана с ответом на вопрос, что заставляло власть выдвигать, а часть народа реализовывать очередное глобальное целеполагание, связанное с духовным идеалом общества не в меньшей мере, чем с его материальной организацией. На мой взгляд, ответ заключается в неосознанном стремлении значительной часта русского народа к построению светоносной державы
Правды, стремлении таком мощном, что побуждало народ и власть предпринимать шаги в этом направлении. Горькая ирония последнего полтысячелетия нашей истории состоит как раз в том, что в качестве цели национально-исторического бытия своей собственной родной страны власть имущие не могли придумать ничего иного, как списать эту цель откуда-то извне — то с Византии, то с Запада в различных его проявлениях. Однако ни один из этих рецептов не подошел для русского народа, и все попытки их внедрения закончились неудачей. Из этого следует вывод, что любая новая попытка заимствования рецепта оптимального устройства общества, вне зависимости от того, откуда он будет заимствован — с Запада или с Востока, — в очередной раз приведет нашу страну к глобальному духовно-политическому расколу. Если уж мы заговорили про бурно развивающийся сейчас Восток, то следует вспомнить одну замечательную мысль Конфуция, в которой он передал суть своего подхода: «Передаю, а не создаю. Верю в древность и люблю ее»[656]. Поскольку этот мудрец не стремился разработать какую-нибудь новую теорию, а просто взял самое лучшее из предшествовавшего ему наследия, созданное им учение стало прочной основой для самобытного развития китайской цивилизации на протяжении целого ряда тысячелетий вплоть до сегодняшнего дня. Как разительно в этом отношении от конфуцианства отличаются различные политические теории Запада, время действия которых исчисляется, в лучшем случае, веками.
Б. Хеллингер о семейном «знающем силовом поле»
Интересно сопоставить выводы, сделанные мною на основании изучения исторического материала, с выводами, сделанными Б. Хеллингером на основании изучения человеческой психологии в контексте семейных связей. Б. Хеллингер является одним из крупнейших современных психологов и основателем системно-феноменологического подхода. Суть его открытия заключается в том, что между любым отдельно взятым человеком и членами его семейной системы существует своего рода «знающее силовое поле», или, как его еще называет Б. Хеллингер, «управляющая знающая Душа», которое или которая позволяет получать знания исключительно путем принадлежности к данной семейной системе, без всякого внешнего содействия, а подчас вообще невербальным способом[657]. Так, например, родители могут никогда не говорить сыну о судьбе его деда, совершившего какое-либо преступление или покончившего жизнь самоубийством и за это как бы исключенного из рода, в результате чего само упоминание о нем находится под негласным запретом. Несмотря на это, внук, ничего не знавший о биографии деда, вполне может неосознанно повторить его судьбу, или его жизнь каким-то иным способом примет негативный оборот. Формулируя принципы своей работы с клиентами, психолог утверждает буквально следующее: «Читатель быстро поймет, что действующее в семье и роде поле сил требует, чтобы все члены семейной группы имели равное право принадлежать к системе, для того чтобы она сохраняла равновесие. Это требование не позволяет исключать одного из членов семейной системы, поскольку в таком случае другой член этой системы в одном из следующих поколений неосознанно возьмет на себя и продолжит судьбу исключенного. Такой процесс я называю «переплетением».
Но если остальные члены семьи признают принадлежность к их семье исключенного и будут уважать его, то любовь и уважение уравновесят допущенную ранее несправедливость и избавят других членов системы от необходимости повторения судьбы ранее исключенного члена семьи. Этот процесс я называю «решением»»[658]. Только благодаря этому решению любой человек может достичь собственной целостности как основы для своего свободного дальнейшего развития: «Чувство целостности появляется у человека, когда каждый, принадлежащий к его семейной системе, получает место в его сердце. В этом, собственно, и состоит смысл целостности. Только на основе этой полноты мы можем свободно развивать себя. Но если хотя бы одного члена семейной системы не хватает, человек будет чувствовать себя несовершенным»[659]. Следует отметить, что, по мнению приверженцев системно-феноменологического подхода, более 50 % тех проблем, с которыми люди приходят на прием к психотерапевту, представляют не их собственные проблемы, восходящие к их личным, индивидуальным переживаниям, а являются повторением чужой судьбы.
Если эти выводы верны на материале семьи, которую в подавляющем большинстве случаев Б. Хеллингер брал на глубину не более трех поколений, то тем более они оказываются значимы по отношению к целому народу. Если исключение из семейной системы просто отца или деда негативно сказывалось на судьбах последующих поколений, то тогда какой колоссальный ущерб должно было повлечь за собой исключение из родовой системы бога-прародителя, бывшего, согласно господствовавшему тогда мифологическому мышлению, ее основателем? Очевидно, что подобная психологическая травма была столь огромна, что с трудом даже поддается оценке. Косвенно о последствиях этого шага мы можем судить по тому, что его негативное влияние с большей или меньшей интенсивностью проявляется, как было показано выше, в судьбах различных поколений нашего народа вот уже на протяжении целой тысячи лет. Отречение от родных богов в 988 г. неизбежно повлекло за собой исключение из родовой системы ее исходного и потому самого важного звена, лишило всю систему целостности и устойчивости, равно как возможности свободного органичного развития и сделало ее удобным материалом для манипулирования со стороны внешних сил. Таким образом, первоистоком и причиной всех рассмотренных выше расколов в нашей истории является самый страшный в духовном плане раскол, произошедший на Руси в 988 г., разделивший народ на приверженцев христианства и тех, кто остался верен вере своих предков.
Последствия принятия чужой системы ценностей
Прямой противоположностью идеи своего божественного светоносного происхождения, родившегося в славянском язычестве, была идея первородной греховности, имеющая большое значение в христианстве. Подобно тому, как идея собственной светоносности стала плодом развития мирочувствования русского народа, идея собственной греховности явилась результатом мирочувствования еврейского народа и первоначально была присуща только ему. Однако с выходом христианства за рамки собственно еврейского народа, так и не принявшего новую религию в своей подавляющей массе, данное мирочувствование было с неизбежностью спроецировано на все остальные народы, принимавшие эту религию. Подменение идеи светоносности на идею греховности, совершенное в 988 г., и породило тот трагический фундаментальный раскол души русского народа, повлекший за собой ощущение собственной двойственности и неполноты, невозможности однозначно соотнести себя ни с одним из этих начал, порождающий беспрестанные метания между ними, продолжающиеся до сих пор. Если из язычества автоматически вытекает самоценность Святой Руси и ее народа, то при христианстве центр святости выносится за ее пределы. Необходимо осознать, что до тех пор, пока мы будем искать центр максимальной святости вне себя (напомним, что в случае с христианством этим центром является Палестина — Святая земля с центром в Иерусалиме), мы тем самым автоматически обрекаем себя на духовную зависимость. В «сниженном», уже светском варианте это предстает перед нами как поиск вовне модели своего собственного культурного и политического развития, что многократно проявлялось в нашей истории в попытках копировать чужой опыт, начиная с Византии и кончая США. Все эти попытки, пресекающие возможность свободного развития заложенных в нас начал, автоматически предопределяют нашу собственную культурно-политическую несамостоятельность и второсортность по сравнению с избранным образцом для подражания, равно как и нашу отсталость от избранного образца, продолжающего развиваться по своим собственным законам. Однако эти попытки копирования светской культурно-политическо-экономической модели были, в конечном итоге, уже предопределены тем, что наш народ смирился с копированием духовным, отрицанием своей собственной самоценности в этом, самом важном для себя отношении, что повлекло за собой копирование менее значимых сторон общественной жизни. В силу этого основной вопрос лежит в сфере духовной, если не сказать сакральной. Всем нам надлежит сделать осознанный выбор: либо вернуться на свою истинную духовную родину, либо, в лучших иудо-христианских традициях, продолжить свои скитания по бесплодной пустыне, следуя за чужими миражами до тех пор, пока не вымрет последний из нас. Никакого третьего пути у нашего народа просто нет.