(пациентка с множественной аллергией)
В рамках обучающей программы меня просит поработать с ней женщина, страдающая множественной аллергией. Этот обучающий курс тоже записывался на видео, поэтому диалоги я воспроизвожу дословно.
ТЕРАПЕВТ: «О чем идет речь?»
ПАЦИЕНТКА: «Меня все сильнее мучает аллергия».
ТЕРАПЕВТ: «Когда это началось?»
ПАЦИЕНТКА: «Первый раз аллергия появилась лет 11 или 12 назад».
ТЕРАПЕВТ: «В тот период в твоей жизни произошли какие-то перемены?»
ПАЦИЕНТКА: «Я была в отпуске с семьей, с мужем и дочерью».
Я не уверен, что таким образом мне удастся прийти к важной информации, и решаю более прямо заговорить с пациенткой о болезни.
ТЕРАПЕВТ: «Иногда за аллергией стоит такая семейная динамика: аллергик говорит кому-то, кого он на самом деле любит: «Уходи!».
Пациентка пораженно кивает, опускает глаза и начинает плакать. Через какое-то время она подтверждает: «Такое возможно. Когда мне было девять лет, моя мать заболела ревматоидным артритом, хроническим воспалением суставов, которое сопровождается сильной болью, особенно в пальцах рук и ног. В 18 лет я переехала в Москву и вышла замуж. Каждый раз, когда у меня было время, я ездила домой. Но тем летом мы поехали в отпуск на море. Там у меня началась аллергия на солнце.
Сейчас моя мать уже умерла, она болела 25 лет. За три дня до смерти я была у нее. Было невыносимо видеть, как ей плохо. Я каждый день молилась, чтобы она умерла».
ТЕРАПЕВТ: «Давай поставим двух заместителей, одного для тебя и одного для аллергии».
Пациентка выбирает двух женщин и располагает их так, что они стоят на некотором расстоянии, отвернувшись друг от друга.
Через какое-то время заместительница аллергии оглядывается на заместительницу пациентки и поворачивается к ней. Та неподвижно смотрит перед собой в пол.
Даже когда заместительница аллергии медленно подходит ближе и осторожно ее обнимает, заместительница пациентки остается такой же замкнутой и не расположенной к ней.
Однако заместительница аллергии продолжает без устали мягко ее гладить, пока та не позволяет себя обнять.
Очевидно, что на самом деле заместительница аллергии олицетворяет мать пациентки, и я уверен, что пациентка тоже это знает. Я осторожно беру ее за руку, отпускаю из расстановки заместительницу и ставлю перед «матерью» ее саму.
Она тоже не может взглянуть матери в глаза и замкнуто смотрит в пол.
Чтобы пациентка могла встретиться со своей тоской и болью, я прошу ее сказать: «Мама!».
Она повторяет: «Мама!»
ТЕРАПЕВТ: «Дорогая мама!»
ПАЦИЕНТКА: «Дорогая мама!»
ТЕРАПЕВТ: «Моя дорогая мама!»
Этих слов она сказать не может. Он плачет и отходит назад. Уверенный в том, что первый шаг к решению обозначен, я прерываю в этом месте работу. Возможно, в этот же день еще представится возможность для следующей интервенции.
Но здесь я хотел бы предоставить слово самой пациентке с ее детальным и очень трогательным рассказом о ее переживаниях:
Дорогой Штефан!
Обучающая группа в Москве. Я впервые вижу расстановки. Мне трудно понять, что здесь происходит. В середину круга в качестве заместителя ставят мужчину, и вдруг он начинает плакать. Я еще никогда не видела, чтобы мужчина плакал. У меня такое чувство, что надо уходить, но меня удерживает муж.
В следующей расстановке речь идет о мужчине и его сложных отношениях с матерью. Он говорит, что всю жизнь на нее злился. Но расстановка показывает, что речь идет о его отце, который очень рано умер. Он не мог показать свою боль в этой связи. Вместо этого он разозлился и направил свою злость на мать. В конце расстановки, когда все это выяснилось, этот мужчина тоже начинает плакать и говорит: «Дорогая мама, я сожалею, теперь я уважаю и твою боль тоже».
Внезапно я, сидящая в кругу участница, тоже начинаю плакать. И не могу остановиться. Я еще никогда так не плакала. Я так не плакала, даже когда умерла моя мама. Ночью, когда гроб с ее телом стоял у нас дома, я смеялась на кухне с ее подругами. Они вспоминали всякие веселые истории из ее жизни. А теперь, при словах этого мужчины, я впервые начинаю плакать. После маминой смерти я пыталась посмотреть видеозапись с ней. Она была сделана за девять месяцев до ее смерти. Это была съемка с ее 55-го дня рождения. Это был веселый праздник. Она пела песни и танцевала с моим отцом. Было видно, как сильно они друг друга любят. Я не смогла смотреть этот фильм. Это было как-то невыносимо.