– Беременна! Правда? – восторженно переспросила и, не дожидаясь ответа. – Поздравляю! Алинка, я так за тебя рада!
– Марусь, ты только пока никому не говори. Я потом сама расскажу, – Еще раз попросила подругу. Сама не поняла, зачем рассказала Марусе. Еще никто не знал: ни Артур, ни Лена, ни родители. От шока, наверно, выпалила информацию.
– Конечно, конечно, – поспешно согласилась Маша, – не переживай. Я буду молчать. Казакову сейчас позвоню.
Звук хлопнувшей двери заставил вздрогнуть, улыбка исчезла с лица Маруси, как только она увидела хмурого Кирсанова. Он, не говоря ни слова, пронесся мимо нее с таким видом, что дышать рядом с ним было страшно. Пролетел с такой скоростью, что не оставалось никаких сомнений, он сейчас готов снести на своем пути всех и вся и лучше бы не попадаться ему на глаза.
«Интересно кто довел шефа, что он чернее тучи? Утром вроде пришел в нормальном настроении» – мысленно задавалась вопросом Маруся.
Кирсанов торопился к своей машине, по пути беспрестанно набирая номер Алины.
Она не отвечала, продолжала молчать, и это бесило его еще сильнее. Хотя, куда еще сильнее? И так был на пределе.
Ну, ничего, сейчас он устроит ей Кузькину мать! Сразу поймет, кому и что следует говорить. В голове не укладывалось, что Марусе она сказала о своем положении, а ему нет. Если бы он вышел из своего кабинета на минуту позже, то так бы и не узнал ничего. «Интересно девки пляшут!»
Кирсанов выругался, прикурил третью сигарету подряд. Пытался хоть как-то успокоиться, утихомирить свой гнев, но получалось слабо. Боялся, что как только увидит ее, вся его сдержанность слетит к чертям собачим. Понимал, что, скорее всего, не сможет сдерживаться, хотя, судя по ее поведению, может и не нужна ему сейчас эта выдержка.
Непонятно с какого раза, Алина все же ответила на звонок.
– Алло, – неуверенно произнесла она.
Понятно, не дурочка же она, прекрасно знала, что своим молчанием доводит Кирсанова до белого каления. Знает не понаслышке, его нрав, а значит, осознает, что делает.
– Быстро домой, – процедил он сквозь зубы.
– Я…
– Я сказал домой! – рявкнул в трубку так, что уши у самого заложило.
Она и не пыталась с ним спорить. – Ко мне домой, если это не понятно, – ехидно добавил он и спросил, – ключи есть?
– Да, – коротко ответила она.
– Отлично, – процедил сквозь зубы, – я приеду через сорок минут.
Он нашел ее в гостиной. Как только Кирсанов появился, Алина подскочила с дивана и остановилась в центре комнаты.
– Почему ты мне не сказала? – Чеканил он каждое слово, с трудом сдерживая свою ярость.
Алина поджала губы. Пыталась придумать причину. Правду говорить не хотела. Слишком хорошо представляла, что он на это скажет: с самого начала была уверена, что для него это событие не станет радостной вестью. Не будет он радоваться, как она, когда услышала: «Вы беременны. Срок четыре недели». Казалось, сердце тогда замерло, и мир исчез, а еще этот самый мир покачнулся, видимо от потрясения.
– Не успела, – сказала твердо, уверенно глядя ему в его глаза.
Он шумно выдохнул. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
– Ты мне никогда не врала, так почему теперь?
Она продолжала молчать, никак не могла заставить себя признаться в том, что своей ложью пытается оттянуть время. Ей нужна передышка перед этим разговором, только вот Кирсанов не собирался ждать, не намерен он давать ей это время.
– Сама ведь знаешь, что это бесполезно. – И, словно в доказательство ее опасений: – ты же сама понимаешь, чем быстрее скажешь, тем быстрее и легче решается проблема.
Все как она предполагала: в каждом слове сочится недовольство.
Алина сделала на шаг назад, потом еще один… Так и отступала медленно, пока спиной не почувствовала холодную стену, хотя настоящая стена сейчас была между ними. Стена непонимания и обиды.
– Я ни за что не избавлюсь от ребенка.
Думала, что голос будет дрожать, но нет. Смогла сказать уверенно и громко. Артур застыл в удивлении.
– Подожди, – Алина выставила руки вперед в останавливающем жесте, увидев, как изменилось его лицо. – Я ничего не требую от тебя сейчас и не стану требовать потом. Ты мне ничем не обязан.
Сказала, и самой стало легче, что больше не надо терзаться бесконечными догадками.
К слову, Кирсанов так и стоял, не шевелясь, не предпринял ни единой попытки приблизиться. По его лицу нельзя было ничего прочитать, но Алина заметила только, что Кирсанов побелел, то ли от шока, то ли от ярости.