- Да, уже почти целый год. Я вообще люблю танцевать. А еще хочу научиться бить ирландскую чечетку! Мой покойный папа говорил: "Надо всегда чему-нибудь учиться, а то заржавеешь!"
Михаил сделал большие глаза.
- Но к чему это увлечение Востоком? Есть прекрасные народные танцы - бальные, наконец. Зачем тащить в свою среду что-то чужое?
- Миша, Вы...ты не прав! Восточные танцы - это прелесть! Они учат терпению и выносливости, они делают тело необычайно грациозным! Они развивают мускулы, о существовании которых славянские женщины даже не подозревают!
Михаил захохотал:
- М-да...Лиза. Я сразу понял, что Вы... ты - это нечто!
- И, знаешь, я даже Омара Хайяма начала читать....такое настроение мне восточные танцы невевают! Мне так нравятся его "Рубаи", там столько мудрого - о Женщине, о вине, о жизни...В общем, о самом главном! Я пришла к выводу, что мудрые мысли не стареют! Представь, он жил в средние века, а его истины и сейчас волнуют.
Они шли, не выбирая маршрута, просто шли и просто говорили. Начало смеркаться и Михаил предложил зайти в небольшое уютное кафе на Трегубовской, Лиза согласилась. Сегодня Костика из садика должна была забирать Лизина мама, Анна Григорьевна, и, поговорив с матушкой минут пять по телефону, Лиза окончательно успокоилась, и даже почувствовала голод. Кафе было крошечным, на четыре столика, и очень уютным. Лиза притворно нахмурила брови:
-Знаешь, Миша, если ты думаешь, что я принадлежу к числу тех женщин, которые берегут фигуру и рассчитываешь, что я весь ужин буду гонять по тарелке три зеленых горошины -- то ты очень сильно ошибаешься! Я весьма люблю покушать! И ужин со мной обойдется тебе ого-го!
Миша опять рассмеялся. И заверил ее, что готов на любые жертвы, лишь бы она осталась довольна. Он сегодня вообще необычно много смеялся. Эта женщина околдовывала его все больше и больше.
В эту ночь ей снилась демонстрация. Огромные толпы нарядных людей с красными флагами и плакатами шли к центральной площади, держа за руки маленьких детей. Повсюду шарики, бумажные цветы, привязанные к веткам. Маленькая Лиза шла за руку с папой. Он всегда брал ее с собой.
Все смеялись, шутили, поздравляли друг друга, договаривались о предстоящих обедах. Какой точно праздник был, она не поняла: то ли 1 Мая, то ли 7 Ноября...Но даже во сне было ощущение настоящего праздника! И так здорово пахли пирожки с капустой и с мясом на лотках. И мороженое - пломбир. Папа обязательно покупал ей пломбир, даже если мама наказывала за что-то.
Зазвенел будильник. Лиза открыла глаза. Ее пронзило чувство невосполнимой потери. Потери отца, детства и... Родины.
Лиза тряхнула головой, прогоняя остатки сна, и вскочила с кровати. Только позитив! Никакой тоски и воспоминаний! Только сегодняшний день и только хорошее!
Она встала перед зеркалом ванной и начала громко произносить аффирмации, как учила в своих книжках Луиза Хэй:
- Я люблю тебя, Лиза! Просыпайся! Сегодня будет удивительный день! Я - молода, красива, здорова, счастлива и благополучна! Я - неотразима! Я постоянно учусь и совершенствуюсь! Мой мир построен на радости и счастье! Я постоянно повышаю свой доход! Все, чем я занимаюсь, улучшает мое финансовое положение!
Она так часто произносила эти фразы, что заучила их, как молитвы. Нельзя сказать, что ей нравилось в теориях Хэй все, но очень многое она оттуда для себя почерпнула.
На новехоньком диване -- малютке завозился Костик.
- Доброе утро, мама! - малыш улыбнулся и протянул к ней ручки, едва открыв глаза. Лиза подскочила и расцеловала свое сонное, пахнущее неповторимым детским запахом сокровище.
- Мамочка, ты так чудесно пахнешь - сонно пролепетал ребенок.
Лиза засмеялась:
- Знаешь, я то же самое хотела сказать тебе!
Костик был крепок и росл не по годам, родственники еще на крестинах шутили, что назвать его надо было Ильюшей. Настоящий Илья-Муромец! Видно сказались козацкие корни Сологубов, а может, высоких Штельмахов и Краснецких.
Лиза обожала свое пятилетнее чудо и очень им гордилась! Правда, и нервничала иногда, когда замечала излишнюю строптивость или хитрость своего отпрыска, ведь мальчик с младенчества рос без отца, и вообще без мужского влияния. Она старалась воспитывать его строго, по-английски, читала много педагогических книг, но в конце концов, пришла к двум выводам: первое - за детей надо молиться, ибо никакое воспитание не спасет их без материнской молитвы, и второе - воспитать их можно только личным примером, а значит, послушаться английской поговорки: "Не воспитывайте своих детей, воспитывайте себя. Все равно они будут похожи на вас".
- Ну - ка, Котя, мой Котик, умывай- ка свой ротик! Одеваться, умываться и за дело приниматься! - пропела Лиза, Костик радостно повторил мамину любимую утреннюю фразу и сразу спросил:
-Мамочка, а когда выходные?
Лиза вздохнула,
- Через два дня, сынок. Я знаю, как ты их ждешь. А у меня для тебя сюрпиз! На выходных мы поедем кушать пирожные в новую кондитерскую! А потом -- в торговый центр "Южный Полюс", кататься на паровозике. А может и в Игроленд!
- Урааа, - закричал Костик и помчался умываться.
Лиза накинула халат, достала из холодильника сырокопченую колбасу, кусок сыра, банку сливок и открыла входную дверь, чтоб отнести все эти вкусности маме.
Анна Григорьевна жила в двухкомнатной квартире на этом же этаже, прямо напротив. Обычно, Костик завтракал у нее, и она отводила его в детский сад. Десять с небольшим лет назад на их этаже "сталинского" дома в центре, освободилась "трешка", и отец, подзаняв необходимую сумму, купил ее Лизе. Это был подарок к ее свадьбе. Очень удачный подарок. Они с мамой жили совсем рядом, но в то же время, отдельно.
Лиза, придерживая продукты одной рукой, быстро открыла замок, сняла цепочку, распахнула дверь и... остолбенела! Прямо на пороге, на коричневом выцветшем коврике, красовалась огромная корзина с ярко-алыми розами! Розы были необычайно свежи и хороши, и было их несметное количество! Никто никогда не дарил Лизе такие букеты, даже на свадьбу и юбилеи. У нее перехватило дыхание. "Интересно, кто-то из соседей уже видел это чудо? Лучше, если бы нет".
Она осторожно внесла корзину в прихожую и оглядела лестничную площадку. В корзинке лежала крошечная открытка с надписью: "Доброе утро девушке, поразившей мое сердце". Она почему-то сразу решила, что это -- Михаил. Чье еще сердце она могла поразить столь внезапно? Вечером он проводил ее прямо до подъезда, целомудренно поцеловав в щечку, и дождался, пока она войдет в квартиру. Ну конечно, это он!
- Мама, что это такое? Это тебе? - удивленно воскликнул выскочивший из ванны умытый-разумытый Костик.
- Да...нет...да, мне, - растерянно ответила Лиза. - Понимаешь, я вчера познакомилась с одним человеком. Думаю, это он прислал эти цветы.
- Так у тебя теперь будет кавалер? Бабушка Нина говорила, что тебе нужен кавалер, а мне -- папа! - затараторил Костик.
- Да? Она так говорила? - вяло изумилась Лиза, - бывшая свекровь не переставала ее удивлять.
Лиза глянула на часы, ахнула, и бегом кинулась набирать ванную, для роз. Нельзя было оставлять такой шикарный букет в корзине до вечера. Подхватив продукты, Костика и его одежду, она позвонила в дверь напротив, и очень быстро поздоровавшись с матушкой, препоручила Костика ее заботам. Лиза была уверена, что Костик все выложит бабушке Ане про "кавалера" и розы и нервно ждала вечерних маминых расспросов. Впрочем, до вечера она что-нибудь придумает.
В кабинет Лиза заскочила за десять минут до начала рабочего дня, она еще успевала выпить кофе; ее почти ежедневный рабочий утренний ритуал непременно включал в себя чашку удивительно ароматного кофе, которое поставляла ей львовская родня. Лиза -- щедрая душа - охотно угощала им коллег. Иногда львовяне передавали и дорогущий шоколад ручной работы: фигурки зверей, птиц, людей. А однажды кузены прикололись и прислали целую коробку шоколадных картинок из "Кама-сутры". Лиза принесла коробку на работу и весь райисполком ухохатывался, глядя на замысловатые позы и фигуры шоколадных персонажей. Но кушать эти шоколадки Лиза всем строго-настрого запретила! Нечего! Это -- для особого случая...