Ты же не боишься смерти?
Конечно, она боялась. Все боялись смерти, даже бессмертные. Особенно бессмертные, потому духи бежали, когда армия Призрака сошла с горы.
Но ты не убежишь, — уверенно сказал Пустой Ветер. — Только ты никогда не боялась меня. Мы не зря совпали. Ты сказала, что мы будем великим Мерлином. Это наш шанс.
Он протянул руку под Джулиусом, тот будто не видел духа.
Мы прыгнем вместе, — пообещал он. — Я направлю тебя, как ты направляла меня.
Но Марси не хотела брать его за руку. Она не хотела умирать. Особенно при Джулиусе, который был на грани чего-то ужасного. Она еще не видела его таким напуганным, даже когда в него выстрелили, и от вида ее сердце разбивалось за них обоих. Нужно было многое сделать. Она еще не полетала в небе. Даже не поцеловала его правильно. Зачем было выживать во всем, если она умрет раньше, чем получит своего дракона?
От этой мысли она заплакала. Если бы у нее осталось дыхание на слова, она извинилась бы перед Джулиусом. Она все испортила, рухнула в последний миг. Она поцеловала бы его. Она должна была сделать это, как только увидела его, но это ощущалось неуместным. Теперь она могла думать лишь о том, какой глупой была. У нее было много шансов сказать ему о чувствах, но она позволяла чему-то вставать у нее на пути. Она всегда говорила себе, что ждала подходящего момента, и вдруг времени не осталось.
Едва она подумала об этом, Марси знала, это был конец. Для той, кто провел так много времени со смертью, как она в последнее время, она не понимала, как непреклонно ощущалась ледяная ладонь, сжавшая ее. Все это уже давило на нее так сильно, что она не могла держать глаза открытыми. Она старалась, чтобы чуть дольше посмотреть на Джулиуса, но так устала. Все было холодным, темным и тяжелым. Но даже когда она сдалась и закрыла глаза, Пустой Ветер был там, ждал ее во тьме, все еще протягивая руку.
Бери.
Нет. Она не хотела. Если она возьмет его за руку, все кончится.
Это уже конец! — закричал он, низкий голос дрогнул. — Прошу, Марси, доверься мне. Я вижу наш путь. Я отведу тебя туда, клянусь, но если ты пойдешь сама, я не смогу последовать. Тебя хорошо помнят, любят. Если ты уйдешь без меня, ты будешь вне моей досягаемости, и я снова буду один. Ты обещала не бросать меня одного!
Он почти умолял в конце, это снова разбило ее сердце, ведь он был прав. Она обещала. Джулиус любил ее, она знала, но ему могли помочь другие, когда она умрет. У Призрака никого не было. Он не мог никому доверять. Только ей.
Марси поняла, что ей нужно было сделать. Вдохнув в последний раз, она собрала остатки сил, хотела сжать ладонь Джулиуса в последний раз, но вместо этого сжала призрачные пальцы Пустого Ветра, которые теперь казались теплыми, как кожа человека.
— Я доверяю тебе, — прошептала она. — Забери меня туда.
Она едва сказала это, и Пустой Ветер потянул, забрал ее из холодного мертвого веса ее тела во тьму.
И на этом Марси Каролина Новалли умерла.
Глава 18
— Нет! — закричал Джулиус. — Не уходи! Не смей уходить, Марси!
Но она не слушала. Остатки ее внимания были сосредоточены на Призраке. Джулиус не видел духа с тех пор, как в нее выстрелили, но знал, что дух был там, занимал последние секунды жизни Марси. И Джулиус ненавидел его за это.
— Ты не можешь ее забрать! — яростно закричал он. — Я буду помнить ее вечно! Она никогда не будет твоей!
Но было уже поздно. Теплые глаза Марси закрылись, ее губы двигались, но он не слышал слова. Он склонился, отчаянно пытаясь разобрать их, когда ее ладонь поднялась, длинные милые пальцы согнулись, словно она тянулась к тому, чего он не видел. Когда он схватил ее, ничего не осталось. Она уже не сжимала, остался безжизненный холод обмякшей ладони. И тогда Джулиус понял каждой клеточкой тела, что она была мертва. Марси была мертва, и он больше ее не увидит. Не сможет сказать, что любил ее, не полетает с ней, не поцелует ее. Не увидит, как загораются ее глаза, когда она что-то понимает, не услышит ее смеха. Она больше не подразнит его, не обнимет. Все, чем она была, все, что он ценил, пропало навеки, и он не увидит это снова. Никогда.
И все было из-за того человека.
— Ты, — тихо сказал он, голос был сухим и жутким даже для него, он повернулся к Эмили Джексон, все еще придавленной Левиафаном. — Ты это сделала.
Алгонквин улыбнулась в паре футов от него, ее лицо отражало холодный жуткий гнев, и Джулиус с трудом узнал свое лицо. Она тряхнула пальцами, отогнала Левиафана от генерала. Та подняла на колени.