Выражение ее лица изменилось, она больше не улыбалась и не смеялась, как несколько мгновений назад, и все из-за меня. Мия, спотыкаясь, поднялась на ноги, и я оттолкнулся от стены, желая подбежать к ней, но мне нужно было, чтобы она была одна.
«Она должна последовать за мной».
Повернувшись, я пошел в противоположном направлении, к душевой, где мы впервые обменялись парой слов почти год назад. Мои руки дрожали, а тело истощалось с каждым шагом, пока я не оказался за дверью. Я привалился спиной к плитке возле двери.
«Она должна прийти».
Затем дверь открылась, и мое тело мгновенно отреагировало. Мои руки обвились вокруг талии Мии, притягивая ее к себе. Ее запах окутал мои чувства, аромат кокоса, смешанный с жасмином под весенним дождем.
Ее лицо прижалось к моей груди, когда она крепко обняла меня, ее маленькие плечи тряслись, когда она беззвучно плакала в мою футболку. Последняя ниточка, удерживающая меня вместе, оборвалась, и я сломался. Мое дыхание сбилось, и слезы хлынули потоком, когда я прижался щекой к ее голове.
Моя нервная рука провела по ее волосам и сжала затылок, прижимая ее к себе. Совершенство. Я поцеловал ее в макушку, в лоб, в мокрую щеку. Ее хватка вокруг меня усилилась, затем я приподнял ее подбородок рукой, чтобы увидеть глаза.
Золотисто-карие и прекрасные.
— Мия … Я…
Я пытался выдавить из себя слова, но эмоции душили меня. Ее глаза блестели, как зеркало, подбородок дрожал, а из уголков глаз текли слезы. Она крепко держалась за меня, но мы были недостаточно близко.
Но нам никогда не хватало телесной близости.
Наши губы соприкоснулись, и мое тело мгновенно оторвалось от стены, желая слиться с ней воедино. От знакомого запаха и вкуса моя душа пыталась поглотить ее, удовлетворяя свою единственную потребность - в Мии. Но так же быстро, как она притянула меня к себе, она отстранилась, и ее рука ударила меня по лицу.
Мое лицо ничего не почувствовало, в отличии от сердца.
Она стояла передо мной, ее глаза были полны эмоций, а нижняя губа дрожала.
— Семь месяцев! — воскликнула она. — Ты хоть представляешь, что ты со мной сделал? — Я покачал головой и сделал шаг вперед, но она попятилась от меня, и это небольшое расстояние, которое она создала, стало еще больше. — Ради тебя я ослабила бдительность, я полюбила тебя всем сердцем, а в итоге ты... — Ее ладони ударили меня в грудь, но я не реагировал, позволяя ей вымещать боль. — Я стояла на коленях, Олли, ты выбил землю у меня из-под ног, и в течение семи месяцев я копалась в каждом гребаном воспоминании и каждом пустом твоем обещании!
Каждое слово проникало в меня, разрывая сильнее, чем ее руки. Последние семь месяцев я смог обходиться без нее, потому что был мертв внутри. И все же я помог ей разрушить стены ради меня для того, чтобы оставить ее безоружной.
И то, как я ушел, лишило ее веры, которую я создал для нас.
Я сделал еще один шаг вперед, и она снова толкнула меня в грудь.
— Как ты смеешь, — выдавила она сдавленным голосом. Ее карие глаза наполнились ненавистью ко мне. Пряди ее волос прилипли к мокрой щеке, а из глаз продолжали течь слезы. — Я боюсь закрывать глаза, потому что каждый чертов раз вижу только тебя, а когда я их открываю, тебя нет! ТЕБЯ НЕТ!
Я уже видел эту сторону ее личности раньше, но это было в то время, когда она боролась с собой. В ее глазах был тот же ужас, когда я отвел ее в душевую и вцепился в нее под ледяной водой.
В ее глазах я снова был врагом, но я отказывался принять это.
Она снова набросилась на меня, но я схватил ее за запястье и прижал к груди.
— Я здесь, — мои губы накрыли ее рот, когда она задрожала в моих объятиях. — Я прямо здесь.
Она сжала в кулаке мою футболку и потянула меня вниз, пока наши рты не столкнулись. Остальная часть меня превратилась в жидкость, когда ее мягкие влажные губы безропотно поглощали мои, одновременно выражая боль и непоколебимую любовь ко мне. Я сделал более ровный вдох через нос, вдыхая и ее.
Мия.
Поэзия.
Словно между нами не было всего этого времени, наши губы двигались синхронно, а тело забыло о ломке и уступило нашим потребностям. Я развернул Мию так, чтобы ее спина прижалась к стене, а я соединился с ней там, где и положено. Ее губы приоткрылись для меня, впуская внутрь, и я взял то, чего бессознательно жаждал последние семь убийственных месяцев.
— Я люблю тебя, Мия, — я обхватил ее лицо руками и подождал, пока она откроет глаза, чтобы увидеть, что это реально. — Я всегда буду тебя любить.
В ее глазах промелькнул свет, как тогда, во время нашего первого поцелуя. Это было подтверждением, чтобы снова погрузиться в нее.
Мой язык медленно ласкал ее, и я ощущал вкус яблочного сока. Не обращая внимания на дрожь в руках, я держал ее влажное от слез лицо, пока она посасывала мою губу. Теплые руки ласкали мою обнаженную кожу под футболкой, стремясь восполнить потребность во мне.
Ради нее я старался быть сильным, но у меня лишь кружилась голова от тошнотворного приступа. Моя голова упала ей на плечо, и дверь в душевую распахнулась.
— Джетт?
Я резко поднял голову, и из дверного проема на нас уставился рыжеволосый охранник. Я мгновенно отстранился от нее, и переводил взгляд между Мией и рыжеволосым придурком.
Лицо Мии было покрыто пятнами, а золотисто-карие глаза были влажными и измученными.
Ее дыхание сбилось от того, что только что произошло.
Взгляд охранника метался, и внезапно он набросился на меня. В ушах раздался хруст, когда голова откинулась назад. Я зажал нос и глаза руками, когда меня с силой швырнули в раковину. Жгучая боль пронзила поясницу.
— Прекрати! — Крик Мии эхом разнесся по душевой. — Итан, остановись.
Глава Четвертая
“Правда в том, что я ненормальный.
Но неужели для тебя это слишком?
Поэтому не справляешь Ты?”
— Оливер Мастерс
Мия
— Олли … О боже мой...
Я заплакала, поднимая Олли на ноги и прислоняя его к раковине. Его локоть упирался на край, не в силах удержать тело на ногах.
— Олли? — удивленно спросил Итан у меня за спиной, но я проигнорировала его, лихорадочно вытаскивая бумажные полотенца из диспенсера и поднося под холодную воду. Слезы все еще текли, когда я закрыла кран и повернулась к Олли.
Убрав его руку от носа, я приложила бумажные полотенца и опрокинула его голову назад, прижав, чтобы остановить кровотечение, пока он бессвязно бормотал что-то.
Он вернулся, и мой разум не мог угнаться за тем, что творило со мной мое сердце. Олли закрыл глаза, прижимая к себе полотенца, склонившись над раковиной.
— Я не могу поверить в это дерьмо, — прорычал Итан и ударил ладонью по кафельной плитке.
Семь месяцев жизни в аду достигли точки кипения и выплеснулись из меня, когда я отвернулась от единственного человека, который был на моей стороне с тех пор, как ушел Олли. Сделав три резких шага к Итану, я толкнула его в плечо.
— Зачем ты это сделал?
Я прожила двадцать лет, ни разу никого не ударив, и вот за десять минут я причинила физическую боль двум людям, которые заботились обо мне. Я понимала, что делаю, но не могла остановиться. На меня обрушилось огромное количество эмоций, и в тот момент, когда Итан вошел и ударил Олли, он стал легкой мишенью для моего гнева, в котором я жила в течение семи адских месяцев.
Моя рука замахнулась на него, но он быстро поднял руку, как щит, и сделал шаг назад.
— Трус! — кричала я, приближаясь к нему.
Рука Олли обхватила мой живот и потащила прочь.
— Остановись, Мия. У нас нет времени. У меня нет времени.
Одной рукой он прижал меня к себе и потащил назад, пока мы не уперлись в край раковины. Другой рукой Олли прижал пропитанные кровью полотенца к своему носу, пока его бедра не прижались ко мне.