Всю неделю я держался от Мии подальше. Было достаточно того ущерба, который я уже нанес.
Как и каждую другую субботу в течение года, я сбегал в библиотеку в надежде увидеть ее там. Я хотел остаться с ней наедине и поговорить. Чтобы извиниться. Объясниться. Но ее там не было.
Конечно, она не собиралась приходить. Она избегала меня.
Мои эмоции метались, ведя невидимую борьбу. В один момент я злился, желая доказать, что не нуждаюсь в Мии, точно также как и она во мне. А в следующую минуту я истязал себя. Сегодня пятница, придурок. Или суббота? Чертова неразбериха. Мои лекарства снова начали действовать, но на этот раз все было по-другому. Мое тело игнорировало действие таблеток, мое тело не принадлежало побочным эффектам. Оно принадлежало ей.
Доктор Бутала сидел напротив меня в своем пустом кабинете во время нашего очередного осмотра.
— Вы ощущаете перепады настроения?
— Это было бы преуменьшением.
— Что еще, Оливер?
— Я так зол, что боюсь, что могу сорваться в любой момент. — Я провел пальцами по волосам, устраиваясь поудобнее в маленьком кресле. — И я возбужден, — сказал я, подняв руки вверх. — Почему я все время такой возбужденный? Это опасно, доктор.
Если я в ближайшее время не засуну свой член во что-нибудь, то взорвусь.
Бутала сдвинул очки на переносицу, покрытую веснушками, и вернул ручку к блокноту.
— Прямо сейчас Вы принимаете четыре разных лекарства, одно из которых должно стабилизировать перепады Вашего настроения, а не провоцировать их.
— Что Вы хотите сказать? — спросил я.
— Я добавляю еще одно лекарство.
— Это поможет мне справиться с моим постоянным стояком?
— То, что Вы испытываете злость, может полностью нейтрализовать чувства у другого. То, что заставляет Вас возбуждаться, может привести другого к эректильной дисфункции. Лекарства по-разному действуют на каждого человека, — вздохнул Бутала и перевел на меня свои черные глаза-бусинки. — Это метод проб и ошибок, Оливер.
Я хлопнул обеими руками по бедрам и поднял глаза к потолку.
— Мне это не нравится. Почему просто не выписать мне ту дозировку, что была в прошлом году, а?
— Мы так и сделали.
Я наклонился вперед и хлопнул ладонью по его столу.
— Либо заставьте меня не чувствовать ничего, или сделайте так, чтобы я испытывал все!
— Я делаю все, что в моих силах, — Бутала положил руки на клавиатуру компьютера. — Этот новый план лечения может занять от двух до четырех недель, поэтому не ждите немедленных результатов. Я отправляю Ваш новый рецепт в медпункт. Вы приступите к занятиям в понедельник. Если заметите какие-либо существенные изменения, дайте мне знать.
Кивнув головой, я встал и направился к выходу, не получив ответов или решения. В понедельник у меня начнутся занятия с Мией. Готов я к этому или нет, но мне придется встретиться с ней лицом к лицу.
У меня не было двух-четырех недель, чтобы прийти в себя.
Мне нужно исправить ситуацию с Мией в эти выходные.
Глава Седьмая
“Жесткий парадокс заключается в том,
что ты принадлежишь мне навеки.
Однако прямо сейчас ты не моя - ты чужая.”
— Оливер Мастерс
Мия
В субботу утром я проснулась одна, Итана уже не было, а под мою дверь подсунули записку. Порванная, пожелтевшая страница книги была сложена множество раз, отчего на ней образовались десятки заломов. Вопреки моему разуму, мое сердце открыло ее: «Нам нужно поговорить. Как в старые добрые времена, ты знаешь, где меня найти. Олли».
Я сразу узнала его подчерк. Я прерывисто вздохнула, осознавая, что должна сделать, и что сделаю в итоге.
Прекрасно понимая, что вхожу в двери разочарования, маленькая унция надежды, кипевшая в моем сердце, убедила остальные сомнения утихнуть. Не подавая виду, что думала об этом слишком много, я явилась в трениках, футболке и с волосами, собранными в пучок на макушке. После того ужасного розыгрыша, декан Линч узнал размеры моей одежды и купил мне самое необходимое. Я всегда довольствовалась малым.
Как только двери библиотеки закрылись за мной, знакомый лабиринт вызвал волну эмоций. Я не возвращалась сюда месяцами, последний раз я была здесь, чтобы взять книгу по изучению языка жестов. С тех пор я не могла заставить себя войти в эту дверь. Стены библиотеки душили, и с каждым шагом к нашему месту, полки смыкались вокруг меня. Я ускорила шаг, не сводя глаз с лабиринта.
Олли сидел на полу в своем углу и поднял голову, как только я вошла. В одинаковых серых трениках и белых футболках мы выглядели как близнецы. Его каштановые волосы торчали из-под печально известной шапочки, которую он всегда надевал, когда его жизнь рушилась. Он никогда не скрывал своего настроения. Даже когда его глаза кричали: «Я чертова катастрофа».
Он наклонил голову, и мне показалось, что в этих зеленых глазах я увидела человека, которого любила, но сейчас я не могла быть уверена. Мне нужно было знать, он ли это. Мой взгляд остановился на его лице, я оценила рельефный изгиб его губ и маленькие веснушки, которые обычно исчезали в изгибе его улыбки. Сейчас он не улыбался, но его лицо по-прежнему поражало меня и умудрялось уносить туда, где нам обоим следовало остаться.
Он отвел взгляд, чувствуя себя неуверенно, пока я стояла в тишине. Его острый подбородок опустился вниз на фоне тех слов, которые мы оба хотели сказать, но все еще пытались понять, как это сделать. Слова подтверждения пронеслись в моей голове, когда я подошла ближе, но он опередил меня.
— Это не всегда так выглядело, — едва слышно прошептал он, но я услышала каждое слово.
Я сделала паузу и скрестила руки на груди, ожидая продолжения. Я не двигалась, но мне хотелось его прикосновений, хотя бы на мгновение.
Олли поднялся на ноги и отряхнул руки.
— Я никогда не рассказывал тебе об этом раньше, но мне потребовалось две недели, чтобы разложить эти книги по цветам. Когда я впервые увидел тебя читающей в столовой, каждую свободную секунду я проводил здесь, создавая это пространство и пытаясь произвести впечатление.
Он нервно усмехнулся и провел пальцами по корешкам книг. Теми же пальцами, которыми раньше проводил по моему позвоночнику.
— Это место никогда не было моим, Мия. Я имею в виду, да, я нашел его первым. Оно было моим убежищем. Но я создал это пространство для тебя, чтобы ты могла скрыться, почувствовать себя в безопасности, потому что это все, чем ты являешься для меня. Ты - мое безопасное место. — Он опустил руку и снова посмотрел на меня. Его кадык шевельнулся, когда он сглотнул. — Узнав, что ты не любишь читать, я почувствовал себя полным идиотом.
Я переступила с ноги на ногу, впиваясь ногтями в ладони, чтобы унять искушение протянуть руку и прикоснуться к нему.
— Зачем я здесь, Олли?
— Это ты мне скажи.
— Я ничего не могу поделать с собой.
— Как и я, — сказал он, делая шаг ко мне. — Я не знаю, что со мной происходит. Когда я был без тебя, я поддался таблеткам, потому что расстояние убивало меня. Ты даже не представляешь, в каком беспорядке я был после этого. Как я все бросил. … Я сошел с ума в тюрьме. Сдаться было легче всего, потому что я знал, что не смогу быть с тобой. Теперь, когда я вернулся, каждая частичка меня борется с этим. Внутри меня происходит нескончаемая битва. Я схожу с ума, снова и снова. — Он стоял, возвышаясь надо мной, и мы едва касались друг друга. Мне пришлось задрать подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом.
— В этом есть смысл?
— Ты толкнул меня, Олли … Прямо на офицера Скотта.
— Я знаю, — его руки нервно теребили футболку, — я был зол, что ты отказала мне. Я думал, ты разочаровалась в нас, и выместил это на тебе.
— Ты поцеловал Мэдди прямо у меня на глазах, — выдавила я, отводя глаза, чтобы он не заметил затаившуюся в них боль. Эта сцена постоянно повторялась перед глазами.