Я посмотрела вниз: разорванная роза валялась у наших ног. Я пнула носком ботинка этот мусор.
— Увы, все еще разорванная. Похоже, «прости» нихуя не работает. Как и я, — я указала на фрагменты бумаги, — как мое гребаное сердце, и твои извинения больше не исправят твоих ошибок. Твое «прости» не вернет того, что ты сломал. И на этот раз ты сломал нас. Навсегда.
Осознание поразило его, и он, сделав шаг назад, зажав глаза обеими ладонями.
— Мия, ты ошибаешься. Ты так ошибаешься … ты не понимаешь, — он упал на колени, — я могу все исправить. Я могу исправить нас ... Мы справимся, мы должны быть вместе...
Олли продолжал бормотать сквозь слезы, собирая кусочки розы.
— Я не смог пройти через это. Ничто не позволило бы мне… Я собираюсь все исправить.
Я сделала шаг назад, и Олли, наконец-то, оказался именно там, где я хотела - ползал на коленях, умоляя меня. Его длинные пальцы сжали мои бедра, не позволяя мне пошевелиться, когда он зарылся лицом между моих ног, продолжая бормотать бессвязные обещания и извинения.
— Гори в аду, Олли, — я отшатнулась назад, заставив его приземлиться на ладони. — Теперь ты для меня никто.
Власть. Любовь была властью. Но любовь, когда над тобой доминируют, может пробудить в людях как лучшее, так и худшее, превращаясь в игру, где главное убедиться, что ты не единственный, кто остался позади побежденный. Можете отметить это как мой худший момент - намеренно причинить боль единственному человеку, которого я любила, просто чтобы доказать свою точку зрения. Да, я хотела причинить ему боль, но только для того, чтобы вернуть его.
Это должно сработать.
Уходя от него, я снова включила свет.
Олли позвал меня по имени. Жжение вернулось, и слезы, наконец, потекли из уголков моих глаз.
«Вернись ко мне, Олли».
Глава одиннадцатая
“ Даже бесчувственные звери,
способны чувствовать тепло.”
— Оливер Мастерс
Олли
— Какого хрена я вообще ее порвал? — бормотал я себе под нос ... Зику ... небесам над головой ... любому, кто, черт возьми, меня услышит. Я опустился на колени рядом с краем матраса, раскладывая кусочки перед собой. Маленькие и хрупкие бумажки выскользнули у меня из рук, как и Мия.
Мой мозг, сердце и тело, в сотый, блядь, раз, боролись друг с другом, но сейчас ускользала именно она.
Мне нужно это исправить. Я должен это исправить.
Я не могу допустить, чтобы она утратила свою гребаную хватку в отношении нас.
— Я должен это исправить, приятель. Должен, — сказал я, и Зик бросил тюбик клея на матрас передо мной. Клей? Я посмотрел в его сторону, хватая тюбик. Контролируя дыхание, я отогнал гнев в сторону, зная, что он всего лишь пытается помочь. — Где ты его взял?
Зик пожал плечами и показал несколько слов.
— Я не знал, что здесь есть мастерская, — повернувшись лицом к разорванным частям, я попытался склеить два маленьких кусочка обратно. Нетерпеливо ожидая совершенства, я хотел, чтобы роза снова была целой. Я сжал их между большим и указательным пальцами, но как только разжал, два мокрых куска разъединились и порвались еще больше. — Блядь, — прорычал я, сметая бумажки с кровати. Я упал спиной на пол и положил голову на руки. — Она права, приятель. Вряд ли я смогу исправить все в этот раз.
Теплая рука опустилась на мое плечо, и Зик встряхнул меня. Подняв взгляд, я встретился с его глазами, когда он показал:
— Вы Мия и Олли. Никогда не ломаетесь, только гнетесь.
Я постучал себя по виску.
— У меня не в порядке с башкой. Я облажался. Я не могу нормально соображать, и я не могу себе доверять. Я только разрушаю все, — глаза Зика опустились раньше, чем его рука, он тоже разочаровался во мне. Я приоткрыл рот, подавляя слова, которые хотел сказать, но не смог. Эти слова не предназначались для ушей Зика. Они для Мэдди.
Мэдди.
Поднявшись с пола, я протиснулся мимо Зика и вышел.
Между любовью и ненавистью была тонкая грань. Любовь опасна. Ненависть отвратительна. Но, как и любовь, ненависть контролирует вас и поглощает. Заставляет сделать то, чего вы никогда бы не сделали в здравом уме, и прямо сейчас все, чего я хотел, избавить себя от чувства вины, переложив ее на Мэдди. Сердце кричало, чтобы я остановился, но мое тело двигалось вперед, преследуя только одну цель.
Я кивнул охраннику, направляясь к двери Мэдди. Постучав одной костяшкой пальца, я прислонился к двери и прислушался.
— Ее там нет, — раздался плаксивый голос.
Развернувшись, я увидел перед собой Гвен. Запустив дрожащую руку в волосы, я оторвал взгляд от ее груди.
— Где она? — спросил я. Гвен скрестила руки на груди, отчего она вывалилась из рубашки. Я посмотрел на коридор, а затем снова на нее. — Не заставляй меня спрашивать дважды.
— Да? Или что? — Она рассмеялась.
Я чуть не ударил ее.
Женщину.
Никакого, блядь, контроля.
Подумав, я сократил расстояние между нами и наклонился к ее уху. Накрутив пальцем прядь светлых волос, я сильно потянул.
— Ты действительно хочешь это выяснить? — прошептал я, и Гвен, закусив губу, покачала своей хорошенькой головкой. Глаза охранника были прикованы к нам, выжидая, выйду я из себя или нет. — Сейчас я не в том настроении, чтобы играть в игры. Где она?
— В лесу, — произнесла она. — С Бриа.
Убрав палец, я сделал шаг назад.
— Мэдди с Бриа? — недоверчиво усмехнувшись, я схватил ее за руку и потащил по коридору. — Давай проверим.
Гвен не стала спорить. Как только я понял, что она не сбежит, я отпустил ее и мы вышли через двойные двери под затянутое облаками небо. Пройдя половину спуска с холма, Гвен остановилась и указала вперед, на лес.
— Видишь, она там. Я не пойду с тобой.
Я осмотрел лес и повернулся к Гвен, оглядывая ее с ног до головы.
— И чего я не знаю?
— Ничего, — рявкнула она, скрестив руки на груди, отступая. Трусиха. — Это касается только вас. Не впутывай меня в это дерьмо.
Она больше не стоила моего времени. Свежий осенний воздух окутал нас, мой взгляд не упустил как затвердели ее соски под рубашкой, когда она нервно огляделась по сторонам. Мой член тут же запульсировал, и я облизал пересохшие губы, отчаянно желая разрядки, которая никогда не наступит, потому что мое сердце принадлежало Мие.
— Убирайся отсюда, Гвен.
Я развернулся и продолжил свой спуск вниз. Трава поблекла, сменившись листьями. Лес становился все гуще. Дневной свет вокруг меня тускнел от ветвей над головой, становясь все темнее и темнее, пока я не добрался до девушек.
Мэдди была моей ошибкой, а распущенные девушки должны быть наказаны. Если кто-то и должен был рассказать Мии, то это я. И я планировал это сделать, как только снова был бы достоин ее. Но Мэдди лишила меня этой возможности.
— Пришел за добавкой? — хихикнула Мэдди, заставляя сожалеть о прошлом, и в моей памяти промелькнули неприятные вспышки моих пальцев внутри нее, то, как она трахала себя, пока я наблюдал. Но я не остановился, сжигая расстояние между нами, как раковая опухоль.
— Ты хоть понимаешь, что сделала?
Слова вылетали из меня, пока глаза застилала красная пелена. Бриа сделала шаг назад, злобно улыбаясь, а Мэдди выглядела почти... испуганной? Но Мэдди не из пугливых.
— Зачем ты ей наврала?
Темные глаза Мэдди метнулись к Бриа, увидев, как она подняла руки в воздух в знак поражения. Терпение окончательно лопнуло, я прижал Мэдди к ближайшему дереву, и в ее глазах появился страх.
—Ты пугаешь меня, — выдавила она.
Я наклонил голову и прижался к ней.
— В чем дело? Раньше ты никогда не боялась меня.
Правда. Я никогда не пугал Мэдди.
— Я знаю тебя, Олли. Я знаю, когда стоит бояться, а когда нет. И прямо сейчас ты чертовски зол, и я не знаю почему.
— Что ты сказала Мии?
Она нахмурилась.
— Мии? — В ее тоне слышалось замешательство. Она не имеет права так произносить ее имя. — Я не разговаривала с этой шлюхой.
Я ударил ладонью по дереву, намеренно избегая ее головы, пытаясь контролировать демонов внутри, прежде чем они окончательно выйдут наружу. Я хотел уничтожить ее. Я хотел, чтобы она исчезла. Хуже всего, я тоже хотел исчезнуть, потому что не мог жить без Мии. Я не мог себе этого даже представить.