— Поскольку Вы гиперчувствительный, лекарство скорее всего воздействует на Вас сильнее, чем на другие, — продолжила Конвей. — Я не знаю, насколько мне удастся снизить Вашу дозировку или отменить вообще, но, по-моему мнению, Вам не стоит их принимать. Лекарство не помогает. Я сделаю несколько телефонных звонков. До тех пор постарайтесь держаться подальше от неприятностей.
— Я понял. Спасибо.
И я имел в виду каждое чертово слово.
— И, Оливер? — оглянувшись, она наклонилась и перехватила мой взгляд. — Если Вы не уйдете отсюда вместе с Мией, знайте, что в океане полно других рыб.
В одно мгновение моя улыбка исчезла.
— Вы не понимаете. Мия и есть мой океан.
— Это безумие, дружище. Эта книга полностью описывает меня, — я перевернул еще одну страницу и пробежался глазами. Книги, которую порекомендовала доктор Конвей, не было в библиотеке, но я нашел другую, посвященную эмоциональной напряженности.
— Познать отчаяние, но также красоту и восторг? Про меня. Испытать эмоции на беспрецедентном уровне глубины и сложности? В точку. Постоянный прилив как негативных, так и позитивных чувств? Опять про меня. Сильная эмоциональная связь с определенными людьми? Блядь, да.
Мия.
Я постучал пальцем по странице.
— Я могу справиться с этим без таблеток, друг мой. Мне нужно только определить, с чем я могу справиться физически, а с чем морально.
Зик улыбнулся.
Я ухмыльнулся и вскочил на ноги.
— Я больше не могу ждать. Мне нужно найти Мию до начала групповой терапии.
Если бы нас не окружали стервятники, я бы показал ей, что чувствовал на самом деле, когда мы столкнулись в коридоре. Я хотел обнять ее, поцеловать. Все, чего я хотел, это схватить ее за руку и убежать с ней. Я видел ее взгляд. Она мгновенно забыла все, что я сделал, простила меня, посмотрела моим демонам прямо в глаза и приняла все, что я так боялся ей показать, за один короткий взгляд.
Все мое тело вибрировало при одной только мысли о ней.
Я скучал по этому гребаному чувству.
Зик подбежал к двери и, раскинув руки, покачал головой. Я откинул голову назад.
— Отойди, приятель. — Его руки энергично двигались, и мне стало трудно угнаться за его движениями. — Я в порядке, — я поднял ладонь вверх, демонстрируя уверенность. — Я даже не прикоснусь к ней. Просто хочу увидеть ее.
Мия
— Мия?
Я переключил свое внимание налево.
— Хм?
— Есть прогресс? — повторил Арти, приподняв брови.
— А, да... — единственным прогрессом, которого я добилась на этой неделе, была постоянная утрата отношений. Почему Итану нужно было переводить все на новый уровень? Почему он не мог оставить все как есть? У нас все было хорошо. — Я не знаю. Наверное, нет.
За последние полчаса мне удалось полностью избежать зрительного контакта с Олли. Если бы наши взгляды встретились, его сила разрушила бы все барьеры, обнажив сожаление и стыд, скрывающиеся в них из-за случившегося с Итаном. Сейчас он смотрел на меня, взывал ко мне, кричал мне, умолял меня посмотреть на него.
«Я чувствую тебя, Олли».
Как покалывание в моих костях.
— Ну что-то же должно быть, — настаивал Арти.
— Пас.
— Разочарование? — спросил Олли. Ему нужно было, чтобы я обратила на него внимание, сидящего напротив, но я закрыла рот и уставилась в пол.
По кругу пронеслось несколько смешков, но громче всех ерзал Олли. Он опустил руку и щелкнул пальцем, привлекая мое внимание, но я отказалась и закусила губу, чтобы не дать стыду покинуть пределы моих глаз.
Остальная часть групповой терапии прошла в том же духе, я смотрела в пол и кусала внутреннюю сторону щеки. Как только Арти отпустил нас, я вскочила и пронеслась мимо круга, чтобы первой выскочить за дверь и спуститься по лестнице.
Не успев пройти мимо ванной комнаты на третьем этаже, меня втащили через дверной проем. Я опустила голову и уставилась на черные «Vans» Олли, в уголках моих глаз застыли слезы. Он стоял передо мной, сжав кулаки, уже приготовившись к худшему. От него исходило тепло, грудная клетка не двигалась.
Затем его пальцы разжались, и он сделал долгий выдох.
— Блядь, Мия. Посмотри на меня.
Я подняла голову и повернулась к нему лицом. В его глазах горел огонь, а ноздри раздувались. Затем, словно один мой взгляд успокоил его, плечи Олли опустились под черной толстовкой, и он прильнул ко мне, его тело узнало меня. Спокойствие. Облегчение. Возрождение. Зеленые глаза с надеждой посмотрели на меня, и он облизнул разбитую губу.
— Все будет хорошо.
— Откуда ты знаешь? — спросила я.
— Просто знаю.
— Олли, я...
— Нет, Мия. Не хочу знать подробности, — отрезал он.
— Но...
— Это не имеет значения.
— Я хочу признаться, — иначе я просто взорвусь. Прошло всего девять часов с тех пор, как Итан покинул мою комнату этим утром - девять часов, проведенных в стыде.
Он приподнял брови и вздернул подбородок.
— Ты трахалась с ним?
— Нет, но...
— Ты поцеловала его?
— Нет, Олли.
Он наклонил голову и прищурил глаза.
— Тебя использовали?
«Что?! Никогда».
— Нет!
— Тогда это, блядь, не имеет значения.
— Как ты можешь так говорить?
— Потому что ты понятия не имеешь, каково это - влюбиться в себя. Я не идиот, он влюблен в тебя, и он был бы чертовым дураком, если бы не попытался. — Он на мгновение отвел глаза, прежде чем снова встретились с моими. — Отпусти это, любимая. Чувство вины не идет тебе. Оно не подходит к цвету твоих глаз.
На моих губах заиграла улыбка.
Уголок его рта приподнялся, когда он медленно моргнул.
— А, вот и она.
— Ты собираешься рассказать мне, что случилось с твоим лицом?
Он покачал головой.
— Это неважно.
— Для тебя что-нибудь имеет значение?
Рука Олли поднялась и указала на мою грудь. Он задержал там палец, прежде чем повернул к себе, его грудь неуклонно вздымалась.
Мой взгляд метнулся от его груди к лицу. «Он и я». Все преграды исчезли в его зеленых глазах, он полностью открылся мне. Не зная, как долго продлится этот момент, я схватила его за черный капюшон и дернула вниз.
Рты соприкоснулись, пульс участился, и чувства переполнили наш священный момент. Слабость затянула меня на дно, но Олли поднял меня, обхватив пальцами затылок, чтобы удержать рядом с собой и не дать мне утонуть в то, что всегда происходило между нами. Восторг. Мои губы кричали, что я соскучилась по нему, а его, что ему необходимо вспомнить меня.
Вспомнить нас.
Как будто я когда-нибудь смогу забыть.
Его язык проник внутрь, послав укол в самое сердце. Стон вырвался из его груди, и он уперся предплечьями в стену по обе стороны моей головы, прижимая к себе.
Наш темп изменился с нетерпеливого и голодного на медленный и чувственный, мы были связаны губами и сердцами, навсегда запечатленными в именах друг друга.
Я поцеловала уголки его губ, его раны, наши носы соприкоснулись, затем он прижался своим лбом к моему. У меня болела грудь, и я не могла отдышаться, уже скорбя об уходе этого человека и понимая, что скоро останусь одна.
— Ты не должна бояться, любимая, — прошептал он, и я зажмурилась, чтобы унять жжение. — Я знаю, тебе больно, но мы справимся с этим. — Я оторвалась от стены и утонула в его объятиях, уткнувшись лицом в его толстовку, жадно вдыхая его запах. Олли поцеловал меня в макушку и отстранился, чтобы посмотреть на меня. — На этот раз вместе. Ты и я.
Сигнал тревоги прозвучал по внутренней связи, а голос декана Линча эхом разнесся по всему Долору, пока я в спешке возвращалась в свою комнату. Как только я достигла своего крыла, я увидела, как силуэты исчезли в дверях, прежде чем они закрылись.
Я осмотрела коридор в поисках охраны. Никого.
Мимо меня пронеслась девушка, которую я узнала.
— Что случилось? — крикнула я.
Она пожала плечами, прежде чем скрылась в своей комнате.