Я услышал, как открылась дверь, пока говорил с Трэвисом. Оторвавшись от стены, я повернул голову и увидел Мэдди, которая взяла трубку рядом со мной.
— Мне нужно идти. Я позвоню тебе на следующей неделе.
— Просто для ясности, да …
Я повесил трубку прежде, чем Трэвис успел закончить предложение. Последнее, что мне было нужно, это чтобы Мэдди подслушала мой разговор.
— Что ты здесь делаешь? — спросил я. Мой взгляд скользнул к пластиковой перегородке и я увидел Джинкса, расслабившегося в своем кресле. — У тебя не забронировано время на сегодня.
— Я попросила перенести, — она шагнула навстречу, и я отступил на шаг. — Почему ты такой нервный? — спросила она, и я покачал головой проходя мимо нее. От наших с Мэдди встреч наедине не выходило ничего хорошего, и ее рука скользнула вокруг моей талии, чтобы остановить меня. Я отпрянул и повернулся к ней лицом, мое лицо покраснело, а челюсть сжалась.
— Видишь? Такой нервный…
В голове пронеслись зловещие мысли, тысяча вещей, которые я мог бы сказать, чтобы принизить или обидеть ее, но глаза Мэдди изменились, и я увидел в них что-то, чего никогда раньше не замечал - отчаяние.
Но я не мог понять, почему.
Она не выглядела так, словно хотела этого - ничего из этого.
Вокруг нас сомкнулись четыре стены, пока я изучал ее.
— Что тебе надо? — наконец спросил я, поняв ее намерения. Она наморщила лоб и скрестила руки на груди, как будто пыталась спрятаться от вопроса. — Не заставляй меня спрашивать снова.
Взгляд Мэдди опустился в пол, и она задержала дыхание.
Когда она снова подняла голову, черты ее лица исказились, став крысиными, именно такой, какой я всегда ее видел.
— Давай уйдем отсюда и поговорим в моей комнате. Мия у Конвей.
— Ты знаешь расписание Мии? — Я приподнял бровь. — Почему ты знаешь ее расписание? — Мэдди снова отвела взгляд, обдумывая ложь, которую собиралась сказать, но мне уже надоел этот разговор. — Последнее предупреждение. Держись подальше.
Я прошел мимо нее, вышел наружу и громко захлопнул за собой дверь.
— Все хорошо, приятель.
Я поднял руки, и Джинкс покачал головой.
Должно быть, я заснул, потому что следующее, что я помнил, был стук в дверь, разбудивший меня.
— Я сказал тебе отвалить, — простонал я, открывая дверь.
Затем я оказался лицом к лицу со своей любовью - Мией.
Ее глаза расширились, и она сделала шаг назад.
— Черт возьми, Мия. Прости меня.
— Ты не пришел на ужин, я волновалась, — она приподняла бровь. — Может, мне зайти в другой раз?
— Что ... нет, нет, — моя рука обвилась вокруг ее талии, и я притянул ее к себе, — не уходи.
Я вдохнул ее запах, ее аромат мгновенно вернул меня из того кошмара, в который я попал. Прежде чем я успел закрыть дверь, по крылу пронесся пронзительный крик.
Я выглянул в коридор, и увидел, как из душевой в конце коридора выбежала девушка.
— Что происходит? — спросила Мия, пытаясь посмотреть.
Я покачал головой.
— Не знаю, — я снова повернулся к ней. — Оставайся здесь. Не покидай эту комнату.
Она кивнула, и я пошел по коридору.
Девушка тряслась на полу, прижавшись к стене, заглушая крики руками.
— Что случилось? — спросил я, когда вокруг нас появились другие люди.
Девушка указала большим пальцем в сторону душевой, не в силах произнести ничего связного. Я толкнул дверь и замер.
Под потолком с импровизированной петлей на шее висел Чед. Синее лицо, широко открытые глаза, болтавшиеся ноги. Мой желудок скрутило, и я сделал шаг назад, когда мое тело врезалось в кого-то позади меня. Резко обернувшись, я увидел Скотта, стоящего позади меня.
Я схватил его за форму.
— Где ты был? — заорал я и толкнул его к стене. Его глаза метались между мной и Чедом. — Ты должен следить! Где, мать твою, ты был? Как ты мог допустить, чтобы это случилось?
— Успокойся. Я был...
— Что ты делал? — я снова прижал его к стене, и от слез защипало в глазах. — Здесь полно людей, готовых покончить с собой. Ты должен присматривать за ними.
Скотт уперся ладонями мне в грудь.
— Я не могу быть везде и всегда! А теперь успокойся, черт возьми, я должен сообщить об этом.
Он поднял ладони вверх, прежде чем потянуться к рации на поясе, и я нервно провел руками по волосам, когда из-за приоткрытой двери донесся голос Мии.
— Олли?
— Нет, Мия, — с трудом произнес я, задыхаясь от эмоций, и сделал шаг, чтобы остановить ее. — Ты не можешь сюда войти.
Проскользнув в дверь, я преградил путь всем желающим. Я провел руками по лицу и снова запустил их в волосы. Борьба. Сражение. Снова борьба. Внутри меня велась постоянная битва. Образ того, что было по ту сторону двери, отпечатался в моем сознании. Я закрыл лицо рукой, и Мия тут же обняла меня. Ее теплая рука скользнула по моей футболке к груди, прижимая меня к себе. Мое сердце забилось под ее рукой, и я уронил голову ей на плечо.
— Я не могу с этим справиться, — прошептал я, когда тошнота поднялась внутри меня, а глаза жгло. — Это слишком.
— Давай вернемся в твою комнату, — прошептала она.
Я прижался к ней, качая головой из стороны в сторону.
— Нет, пока не приедет полиция.
Она не задавала вопросов, только стояла рядом со мной, пытаясь утешить единственным известным ей способом, и этого было более чем достаточно. Когда я наконец-то смог нормально дышать, я натянул на голову капюшон и встретился с ней взглядом. Она всегда была тем единственным человеком, который успокаивал смятение, бушевавшее в моем сердце, когда окружение становилось слишком суровым.
Она была моей вселенной.
Мой дом.
Глава Девятнадцатая
“Ты похититель в ночи,
лишающий меня взора,
сковывающий мои руки,
забирающий мое дыхание.
Тень, обманывающая судьбу,
крадущая мое сердце,
Впрочем, все это уже не имеет значения.”
— Оливер Мастерс
Мия
Потребовалось чуть больше двух недель, чтобы прийти в себя и войти в привычный ритм после смерти Чеда, парня, с которым я не была знакома. Олли тоже не знал его, но он объяснил, как смерть Чеда повлияла на него. Он сказал, что вид повешенного Чеда обрушился на его, как атомная бомба на сотню скорбящих людей. Сам Чед, те эмоции, которые отражались на его лице в последние минуты жизни, этого сердце Олли было не в силах выдержать. Я и сама до конца не понимала, но его глаза отражали взгляд миллиона разбитых сердец. Это событие совершенно опустошило его, и целую неделю Олли прожил в агонии. Было душераздирающе наблюдать, как чужая боль может физически воздействовать на человека.
Был холодный день середины ноября, и я сидела в офисе доктора Конвей, завернувшись в огромную толстовку Олли. Его знакомый запах боролся с приближающейся суровой зимой и нежелательным мнением доктора.
— Ты способна на гораздо большее, чем просто прогуливать занятия, — сказала доктор Конвей, покачав головой, и повернулась в кресле лицом к своему столу. Мои зубы впились в пластиковый конец шнурка от толстовки, и я закатила глаза.
— Ты умна. И ты хочешь бросить все на полпути. Почему?
— Я не обязана ничего объяснять, — пробормотала я, раздраженная этим разговором. Моя голова была переполнена текущими событиями: шутник, Брюс, Олли, Итан, все это не оставляло места для мыслей о будущем. В какой-то момент я была уверена, что мне суждено помогать жертвам сексуального насилия, но шутник лишил меня этого в ту же секунду, как украл мой дневник и показал всем, что мне нельзя доверять. Может быть, я никогда не была создана для этого.
Эмпатия никогда не была моей сильной стороной, так что, возможно, он оказал мне услугу.
Конвей прищурилась, читая язык моего тела, потому что не могла понять слов, слетающих с моих губ.
— Сделай мне одолжение, Мия. Прогуляйся завтра по кампусу. Одна. Свежий воздух и никаких отвлекающих факторов. Удели своему будущему час времени, чтобы все обдумать, прежде чем принимать кардинальные решения. Оно заслуживает этого, не считаешь?