— Но ты хотел побыть вместе, — напомнила я.
Все это время Итан торопил меня закончить, а теперь мы стояли посреди коридора, и он решил, что уже слишком поздно?
— Кого мы обманываем? Ты не принадлежишь ни мне, ни кому-либо еще, если уж на то пошло. Ты должна быть с Мастерсом. Возвращайся к нему. Все в порядке. Может быть, я получил то, что мне было нужно, за то время, что мы провели вместе.
— Ты уверен? — спросила я, умоляя услышать слово из двух букв. Как бы мне не нравилось быть рядом с Итаном, все, чего я хотела, это лечь рядом с Олли, закрыть глаза и позволить сну овладеть мной.
— Да, — он схватил меня за руку, — увидимся через некоторое время.
Он сжал мою руку и заставил себя улыбнуться.
Мы с Итаном попрощались, прежде чем я вошла в комнату Олли. Было темно, и он не двигался, там же, где я его оставила. Его растрепанные каштановые волосы торчали дыбом, когда он лежал на боку. Сняв толстовку, ботинки и джинсы, я стояла и любовалась его слегка приоткрытыми губами, пока он спал, погруженный в свои сноведения, скорее всего, думая о нас под звездами или прогуливаясь по набережной. Мои губы растянулись в улыбке, и я улеглась рядом с ним.
Он уткнулся головой в мою шею и сделал глубокий вдох, постанывая на выдохе.
— Я скучал по тебе, — прошептали его мягкие губы мне в ухо.
Олли прижал меня к своей теплой коже, и в мгновение ока мы слились воедино.
Глава Двадцать седьмая
“Разве это делает меня эгоистом,
Что я заставляю тебя улыбаться,
Ради своих собственных нужд?”
— Оливер Мастерс
Олли
Когда карие глаза Мии завладели моими, время остановилось, но ее улыбка заставила часы мчаться наперегонки с моим непредсказуемым сердцем. Расстояние между нами исчислялось несколькими шагами и тем количеством вдохов, которые я должен был сделать, но не мог. Мой рост возвышался на тридцать футов, достаточный для ее, ведь все мои дни были направлены на то, чтобы выстоять и защитить ее, потому что в любой момент мои колени могли подогнуться и врезаться в землю.
Это она. Власть, которой обладала Мия. Каждый миг измерялся тем, как она контролировала время, определяла расстояние и полностью овладевала мной. И в чем прелесть всего этого? Она ни о чем не догадывалась. Или, может быть, все-таки знала, ведь она могла избавить меня от страданий просто прикосновением своих губ.
Я, блядь, конченый человек до конца своих дней.
— Что думаешь?
Мия протянула мне литературную розу, с гордой улыбкой покатав стебель между двумя пальцами и проведя ею по щеке. Огонек в ее глазах горел так ярко, что было почти больно смотреть на него.
Я сглотнул и прочистил горло.
— Идеально.
Мия вскочила со стула в столовой рядом с Зиком, небрежно обошла стол и плюхнулась мне на колени. Мои пальцы мгновенно нашли путь к ее обнаженной и теплой коже под футболкой.
— Еще два месяца, — прошептала она.
Два месяца.
Моя рука двинулась вверх по ее бедру. Я прижался лбом к ее плечу и вдыхал этот момент, чтобы она продолжала долго циркулировать во мне еще после того, как мы расстанемся.
Зик стукнул рукой по столу. Я наклонил голову, чтобы увидеть его, не отрывая от нее головы.
Он показал:
— «Мия и Олли - навсегда».
— Навсегда, — подтвердил я. Подняв глаза, я поймал ее умопомрачительную улыбку и сжал бедро, прежде чем вернуть свой взгляд к старой душе напротив, оценивая связь между нами. Ребенок внутри этого парня просиял в ответ. Он напомнил мне меня самого в пятнадцать лет, беспомощного романтика, преисполненного надежды и веры. «Офис», «Друзья», и даже «Ромео и Джульетта». Зик проводил свои дни в любви, которая окружала его. Она была причиной его успехов и желания просыпаться каждое утро.
— Мне нужно идти, — вздохнула Мия и перевела взгляд с часов на меня.
Еще целый час, прежде чем я пойду встречать ее. Я хотел бы следовать за ней, как телохранитель. По крайней мере, пока мы не найдем преследователя, но даже после этого я, скорее всего, все равно буду ходить за ней по пятам.
Я решил потратить свой час на то, чтобы позвонить Трэвису, забрать новую пачку жвачки, которая ждала меня у телефона, и взять книгу в библиотеке. Трэвис сказал, что они хотят от меня большего. В данный момент мне нечего было дать. Стресс давил со всех сторон. Если учесть, что Мия была в опасности, внешний мир и издательство давили на меня, а я все это время боролся со своими внутренними демонами, то в любой момент я мог просто сорваться, и это стало моей новой реальностью. Я был святым, у которого отняли крылья, моя смертность вела постоянную войну с моей душой. Внутри меня все клокотало, и каждая секунда вдали от нее была чертовски пугающей. Она была моим домом.
Сорок минут.
Я сунул в рот новую подушку жвачки, чтобы унять боль в челюсти.
Решение вернуться в общежитие было лучшим вариантом. Нахождение в толпе лишило меня рассудка. Особенно этой толпы. Их эмоции, их напряжение, их тревоги, я чувствовал все это. Мое тело впитывало это, и, если рядом не было Мии, которая могла подстраховать меня, вернуть к реальности, их ярость медленно поглощала мой покой.
Черт, это был единственный способ описать это.
Единственная причина, по которой я не рассказал ей подробности своего прошлого, заключалась в том, что у нее было слишком много забот. Я должен был рассказать ей. Она была единственной, с кем я мог поговорить. Она была единственной, кто понимал меня и знал, как успокоить мои нервы. Но все же, ее путь, итак, был переполнен препятствиями.
Мия знала об Оскаре и моей маме. Она знала, какой жизнью я жил, и я был уверен, что, когда раскрою подробности того, что заставлял меня делать Оскар, Мия простит меня.
На моей коже красовалась татуировка братства. Как бы я ни старался ее скрыть или замаскировать, она всегда была там. Если бы я мог оторвать руку и бросить ее волкам, я бы так и сделал. Татуировка, перекрытая ножницами, была постоянным напоминанием о том, что Оскар всегда будет частью меня. Неважно, как долго или часто Мия была внутри, струясь по моим венам, у нас с Оскаром была одна и та же дрянная кровь.
Я задремал всего на полсекунды, а когда открыла глаза, рядом с моей кроватью стояла Бриа и смотрела на меня. Неужели я все еще сплю?
Сев, я ущипнул себя за переносицу и медленно моргнул, возвращаясь к реальности.
Она стояла там, с волосами цвета вороньего крыла и фарфоровой кожей.
— Что ты делаешь? — спросил я хриплым и сонным голосом. Я ударил себя кулаком в грудь и прочистил горло. — Бриа, — попытался я снова и потряс головой, пытаясь проснуться, — Ты не можешь быть здесь, — Бриа только улыбнулась мне. Она стояла в топе, открывающем ее бледный живот, и черных тонких эластичных легинсах. На ней не было обуви, а глаза остекленели. — Ты в порядке?
— Я не очень хорошо себя чувствую, — наконец сказала она и плюхнулась на кровать рядом со мной. — Джуд бросил меня. Он выбрал Тайлер, а не меня. … Где Мия? Я пришла поговорить с Мией, — она откинулась на спинку кровати, где обычно лежала Мия.
Я медленно продвинулся к стене и подтянул колени.
— Мия у Конвей, — я посмотрел на часы. — Она вернется через тридцать минут.
По щеке Бриа скатилась слеза, и она закрыла лицо руками. Я ни разу не видел, чтобы Бриа плакала, особенно из-за парня.
— Все будет хорошо, — я сжал ее плечо. — Он придурок.
— Думаешь?
Она села и вытерла глаза рукой.
Честно говоря, нет. Я не думал, что Джуд придурок, но все равно кивнул. Она застала меня врасплох, и я сказал бы что угодно, лишь бы ей стало лучше, и она ушла.
Джуд переживал смерть своей девушки и, судя по его глазам, она была любовью всей его жизни. Его действия были неправильными, но я понимал его.
Бриа прижалась ко мне, и я обнял ее одной рукой.
— Я скучаю по нашему общению. — Моя толстовка пригшулила слова Брии. — У меня такое чувство, что мы больше никогда не увидимся. Мы больше не тусуемся вместе. Раньше мы были близки. Раньше ты был таким крутым, безразличным ко всему на свете. Мне этого не хватает.