Линч не подозревал, что у меня были другие планы.
Мое сердце предупреждало меня с каждым шагом, который я делал, поднимаясь по лестнице вслед за Линчем. Оно сказало мне, что покинет меня, если я продолжу этот путь мести, но монстр внутри заткнул рот этому ублюдку.
Бок о бок мы прошли мимо старого крыла Ливи. Я отвел глаза, делая все, что угодно, лишь бы смягчить удар и оградить себя от воспоминаний, угрожающих воскреснуть. Я держал эти воспоминания взаперти, но теперь монстр внутри бился о мой череп, метался по своей клетке, желая искупления.
«Пока нет, мой дорогой друг. Твое время придет».
Смерть Ливи напомнила мне, что второго шанса не бывает. Никакой перемотки. Нельзя вернуться в прошлое и стереть нанесенный ущерб. У тебя есть только один шанс, и я почти упустил его.
Опоздал, не найдя даже достойного оправдания.
С каждым шагом по старому крылу Ливи давление становилось все сильнее. Мои руки сжались в кулаки, и Линч остановился перед постом медсестры.
— Ее зовут Мия. Она не знает, что я ее отец, — предупредил он меня приглушенным тоном. — Я предпочитаю, чтобы все так и оставалось.
— Я понимаю, — ответил я. Ливи была моей сестрой, и я предпочел бы, чтобы она была жива сегодня, но мы не всегда получаем то, что хотим.
Дверь открылась.
Мы вошли.
Мия лежала там, замкнутая и ошеломленная, сжимая в руке телефон. На брови был большой порез, а губы были потрескавшимися и разбитыми. Карамельно-карие глаза изучали меня, ожидая реакции. Я старался не думать о том, что это дочь Линча, и мне должно быть все равно, но при виде нее зверь внутри успокоился. Эта девушка напугала его. Я опустил глаза, чтобы она не увидела, как на меня подействовал ее взгляд. По крайней мере, пока я сам в этом не разберусь.
Линч заговорил первым и представил меня. Я молча стоял рядом с ним.
Она спросила о друге, прежде чем выдвигать требования, а затем имела наглость несколько раз подколоть Линча как несостоятельного декана. Я немного посмеялся про себя.
Эта девушка была ураганом.
Мне сразу же захотелось узнать о ней все, что только можно, и особенно о том, как она смогла успокоить мой гнев, когда я потратил месяцы, пытаясь собрать все это дерьмо и не давать ему выплескиваться наружу.
После показаний и просмотра улик, которые Мия сняла на видео, монстр внутри меня все-таки проснулся.
— Не возражаете, если я задам Вам еще несколько вопросов? — спросил я, убирая телефон в пакет.
Мия, несмотря на свое положение, была пугающей. Когда она смотрела на меня, она смотрела сквозь меня. Ее глаза пронизывали меня, проверяя на наличие оружия и делали беззащитным - всего лишь одним гребаным взглядом. Я должен был узнать больше. Я должен был узнать, почему у нее такой же измученный взгляд, как у моей сестры, и как она смогла продержаться здесь так долго, когда моя сестра не смогла. Как Мия смогла зайти так далеко?
Способность Мии рассказать свою историю, пролив всего несколько слез, впечатляла, учитывая, что именно мне пришлось делать паузы, закрывать глаза и пытаться сдержаться. Каждое сходство было ударом под дых. Она упомянула своего дядю и то, что он сделал с ней. Она упомянула свою маму и то, как та ее бросила. И единственная семья, которая у нее осталась, отказалась от нее и отправила в Долор.
Мы с Мией были одним целым, если не считать того факта, что она могла подавить мой внутренний гнев одним только своим присутствием.
«Я вернусь, Мия».
Мы попрощались, и когда я уходил, она остановила меня за руку.
От одного прикосновения ее руки я замер. Монстр замер. Я никогда так не нервничал, но нашел в себе силы повернуться к ней лицом.
— Мне жаль Вашу сестру, Итан. Она бы гордилась Вами, — сказала Мия и сжала мою руку. Это было все, что мне нужно, чтобы понять: я должен довести свой план до конца.
Ради Ливи. Ради Мии. Ради правосудия.
— Почему не хочешь, чтобы она узнала? — спросил я Линча в его офисе. Я откинулся на спинку стула и положил локти на подлокотники, поднеся указательные пальцы ко рту. Линч рассеянно крутил ручку между ладонями в глубокой задумчивости, гадая, какую версию он хотел бы рассказать мне.
«Испытай меня, Линч».
Может, я и был ужасным братом, но я был ходячим детектором лжи.
— Она умна, — наконец сказал он. «Правда». — И она использует это против меня, пока находится здесь. Я скажу ей, но только в день выпуска. Она сама решит, принять это или нет. Это должно быть не потому, что я декан универстита, в котором она учится, а потому, что она искренне хочет быть частью моей жизни.
Я почесал подбородок.
— Как давно ты знаешь? — спросил я. — Что она твоя дочь. Как долго? Где ты был, пока ее дядя насиловал ее? Где ты был, когда ее мать забрала у нее жизнь? Где ты был последние девятнадцать лет ее жизни? Какое у тебя было гребаное оправдание? Такое же, как и у меня?
— Восемь месяцев, — усмехнулся Линч. — Брюс, ее отец, связался со мной около восьми месяцев назад. Рассказал мне, что случилось с ее мамой, обрушил на меня шквал дерьма и признался, что у меня есть дочь. Он сказал, что Мии нужна помощь. Сначала я ему не поверил, но потом он прислал мне оригинал свидетельства о рождении. Когда она только приехала, я взял у нее кровь на анализ. — Он бросил ручку на стол. — Она моя, Итан. Эта маленькая девочка там? — он указал наверх, где была палата Мии. — Она моя дочь. Ты единственный, кому я доверяю защищать ее. Бог свидетель, Ливи прошла через ад и вернулась обратно, и я сожалею о том, что случилось с ней. Я знаю, что должен был проведать тебя после ее смерти. Я должен был быть рядом с тобой. Но я не справился, я был напуган и не смог смотреть в лицо своим неудачам. Я не могу допустить, чтобы с Мией случилось то же самое. Если кто-то сможет это понять, то только ты. Ты единственный, кто может справиться с этой работой. Мне нужно, чтобы ты не спускал с нее глаз. Следи за каждым ее шагом.
Линч был в отчаянии, но и я тоже.
— Хорошо.
Я присмотрю за Мией, сделаю то, что не смог сделать для Ливи. Я позабочусь о том, чтобы с ней ничего не случилось, но в то же время я смогу устроить ад в этом гребаном учреждении и удавить тех ублюдков, которые изнасиловали и убили мою младшую сестру.
Полиция сказала, что это было самоубийство через повешение. В глубине души я знал правду. Ливи никогда бы не бросила Томми и не лишила жизни их ребенка. Ливи никогда бы не оставила меня.
Но это были лишь предположения.
Холодная жестокая правда? Я был первым на месте преступления. Факты кричали мне с порога ее комнаты. Ливи была маленького роста и у нее не было сил, чтобы совершить самоубийство. Ливи понадобилось восемь лет, чтобы научиться завязывать шнурки. Я с трудом смог бы поверить, что она смогла завязать петлю из простыни.
Холодная жестокая правда? Я потратил месяцы, расследуя ее дело, читая отчеты, изучая ее последние месяцы, навещал Томми. Они не потрудились даже проверить кожу у нее под ногтями на ДНК. Они не потрудились допросить студентов. И они так и не удосужились сообщить о синяках или доказательствах насилия, которые были на ее теле.
Им было, блядь, наплевать.
Самоубийство было гораздо проще указать в протоколе. Расследовать правду было сложнее. Черт, люди всегда делали как проще. Они хотели закрыть дело и вернуться домой к своим семьям.
Безумие, как одна ложь в свидетельстве о смерти может ежедневно преследовать душу, вдобавок к тому последнему воспоминанию о ней. Воспоминание о том, как я прощался с ее холодным, безжизненным телом в морге. Я никогда не забуду, как ее лоб ощущался под моим поцелуем.
С тех пор этот холод был во мне.
Холодная жестокая правда? Если я хотел чего-то добиться, то должен был сделать это сам. Пришло время наказать убийц Ливи, и благодаря Томми об одном из них позаботились. Но теперь мне предстояло расправиться с еще четырьмя парнями, которых постигнет та же участь, что и мою сестру.
Один за другим, блядь.