Керимова молча кивнула.
— Я не буду спрашивать, что вы задумали. Почему вам нужно, чтобы я поехала вместе с вами… Вы все равно не скажете мне правды или, что еще хуже, вновь придумаете что-нибудь.
Женщина виновато улыбнулась, а я усмехнулась. В который раз ловлю себя на мысли, что, убеждаясь в своей правоте, не испытываю радости.
— Я буду готова завтра к одиннадцати тридцати. Если вы решите проблему с врачами. И договоритесь, чтобы меня выписали.
— Да. Я сейчас займусь этим, — пообещала мне Керимова.
Я вздохнула. И отвела глаза, бессильно откидываясь на подушку. Разговор с матерью Керимова здорово меня утомил.
— Спасибо тебе, Ксения, — сердечно поблагодарила меня Мария Анатольевна, на мгновение замирая у распахнутой двери. В этот раз она была искренней.
— Я пока ничего не сделала для вас, — прохладно ответила я.
— Ты пообещала, это уже не мало.
Керимова улыбнулась в последний раз и скрылась в коридоре.
— Здравствуй, Кси, — шепот друга разнесся по палате, и от неожиданности я подскочила на кровати, с трудом разлепляя тяжелые веки.
Вроде, только что прилегла всего на пару минут, чтобы снять усталость, навалившуюся после разговора с Керимовой. А оказалось — прошло уже больше часа. Время близится к семи…
Я отвела взгляд от небольшого будильника, скромно устроившегося на краю моей тумбочки, и сонно уставилась на Андрея. Он настороженно наблюдал за мной через щель едва-едва приоткрытой двери. За его спиной в нерешительности замер улыбающийся во все тридцать два зуба Ник.
— Привет, — мой голос был хриплым спросонья.
Я махнула ребятам рукой, приглашая их зайти, наконец, внутрь.
Андрей тяжело вздохнул, скорчил жуткую гримасу, будто перед прыжком в ледяную воду. И, наконец, аккуратно приоткрыл дверь. Как два огромных кота, они с Ником бесшумно скользнули в комнату и напряженно застыли у самого порога.
Я вопросительно выгнула бровь. Ребята до этих пор стеснительностью не отличались. Но, видимо, обстановка «женского отделения» подействовала на безбашенных балагуров удручающе.
— Эй, ну, вы что? — позвала я мальчишек. И Ник первым пришел в себя.
Как всегда, жизнерадостный и неизвестно чем именно до жути довольный, парень улыбнулся и подобрался ко мне поближе. Наклонился, сжав в богатырских объятиях, и потерся щекой о мою макушку.
— Ксень, ты как? — с легкой тревогой в голосе спросил Никита. И мне сразу захотелось напроситься на ответную ласку, прижаться к сильному плечу и закрыть глаза. Хоть на секунду.
Почему я так боялась поговорить с друзьями? Почему не сказала им раньше. Ни о беременности, ни о моем… выкидыше? Столько всего в моей жизни могло бы сложиться иначе. Все это время, пока я упрямо избегала разговоров с Андреем и Ником, мне очень не хватало их советов, поддержки, заботы и исходящего от них тепла…
Что же я натворила…
Я скрыла грустную улыбку, чтобы не расстраивать ребят раскисшим видом.
— Спасибо, Ник! Мне уже лучше, — по возможности бодро уверила я своего друга, почти не покривив душой.
Мне, и правда, стало капельку легче. Клещи тревоги и боли, сжавшие сердце, не отпускали ни на мгновение. Но в присутствии ребят о своих проблемах не хотелось думать.
Андрей, небрежно облокотившийся на спинку кровати, услышав мой ответ, только хмыкнул. Не поверил.
Дурачась, я показала парню язык, и Флейм, моментально скопировав выражение моего лица, оскалился в подобии улыбки. Кривляется, зараза.
— Андрюха, не порть всем настроение. Ксеньчик в порядке. Так чего киснуть? — задорно спросил у друга Никита. Брюнет с озорным взглядом был потрясающим оптимистом.
— Как же. В порядке она… Ты слепой, что ли? — мрачно возразил ему Флейм. — Она же бледная, как смерть. Один нос да глаза остались. Тебя не кормят тут, что ли? — это уже мне вопрос.
— Кормят, — вяло отмахнулась я от Андрея. — Что ты все нагнетаешь? Как побледнела, так и загорю. Ничего страшного.
— Я тебе как-нибудь по заднице за такой пофигизм надаю!
— Можно подумать, ни разу меня даже пальцем не тронул, — я вновь показала парню язык. — Вечно меня учишь жизни.
— А ты, можно подумать, против?! — притворно изумился Флейм. Эту тему мы обсуждали уже не один раз.
— Не-а. Совсем не против! — с улыбкой ответила я, глядя на немного раздраженного друга.
— Вот так бы сразу и сказала, малявка, — подвел итог, как отрезал, Андрей. Он всегда, сколько его знаю, был обстоятельным и категоричным.