— А как же твои родители? По-моему, ты никогда не упоминала о них.
Думая о чем-то своем, Эллисон продолжала рассеянно водить пальцем по груди Скотта.
— Они умерли, когда мне было всего пять лет. Мама и папа были актерами, работали в Коннектикуте. Как-то раз мы с ними вечером возвращались домой после спектакля, в котором они играли, и попали в аварию.
— Ты была с ними?
Палец Эллисон снова принялся описывать круги, с каждым разом становившиеся все меньше.
— Эйдриан и я спали на заднем сиденье. А Рори мама устроила постель на полу. А потом… Это был лобовой удар.
— О Боже… мне так жаль, Элли! Наверное, это было ужасно. — Скотт попытался притянуть ее к себе, но она воспротивилась и осталась лежать как лежала, словно не хотела давать волю чувствам.
— Знаешь, почему-то многие считают, что дети ничего не помнят… или что они быстро забывают и способны потом как ни в чем не бывало жить дальше. Но некоторые вещи не так-то легко забыть. — Эллисон тяжело вздохнула. — Ну… а как насчет тебя? — спохватилась она, заставив себя очнуться. — Может, расскажешь, почему ты сам до сих пор не обзавелся женой и детишками?
Скотт нетерпеливо передернул плечами.
— Может быть, все дело в том, что я просто не тот человек…
Элли бросила на него недоумевающий взгляд.
— С точки зрения генетики, — объяснил он. — Наверное, мне не стоит рисковать. Насколько я знаю историю своих предков, все они — естественно, по мужской линии — стали своего рода легендами благодаря двум вещам: своей дьявольской алчности и бессердечному отношению к женщинам. А о равнодушии и постоянных изменах я уж и не говорю — в этом отношении моему отцу просто-таки не было равных.
Опустив глаза, Элли впилась взглядом в лицо Скотта.
— Надеюсь, ты не думаешь, что такие вещи передаются генетически?
— Спроси об этом мою мать, — с горечью усмехнулся он. — Она будет только счастлива поведать тебе, до чего я похож на своего отца… что я люблю только самого себя, что я эгоист, беспечный, самовлюбленный и так далее — словом, ужасный сын!
— Не может быть! Не верю, чтобы твоя мать это говорила! Но если это так, то это… это ужасно!
— Да, правда порой бывает жестока. — На губах Скотта появилась саркастическая ухмылка. — Но даже будь я просто сокровищем, а не дьявольским отродьем, я бы и тогда вряд ли захотел бы жениться. Все эти разговоры о том, как «они жили долго и счастливо и умерли в один день», — полный бред! Люди просто делают вид, что счастливы в браке, — а все лишь потому, что не хотят, чтобы кто-то знал о них правду. Они попросту не понимают, что притворяются все — а не только они! Но если бы люди перестали лгать самим себе и другим, если бы набрались смелости честно признаться, что двое не могут долго жить вместе и быть по-прежнему счастливы, ей-богу, было бы куда проще! Знаешь, я рос, видя, что делает с людьми ненависть… брр! Избави меня Боже от этого!
— Неужели брак твоих родителей оказался настолько несчастливым? — спросила Эллисон. Господи, неужто он и впрямь уверен, что все люди несчастливы в браке?!
— А почему, ты думаешь, я стал писателем? — криво усмехнулся Скотт.
— Не знаю.
— Это тоже своего рода способ бежать от действительности. Когда я пишу, то забываю о мире, в котором мне приходится жить… становлюсь частью другого, выдуманного мною самим. Это как будто я стал Богом и создаю свою собственную Вселенную. — Вдруг он хмыкнул и неожиданно комично изогнул бровь. — По моей воле люди живут и умирают. Я казню и милую. Мне решать, что с ними будет и как сложится их жизнь. А если кто-то из них начинает меня бесить, я стараюсь придумать для него особенно мучительную смерть. — С губ Скотта сорвался дьявольский смешок.
Брови Эллисон взлетели вверх.
— Послушай, а ты не пробовал посоветоваться с психологом… ну, по поводу этого твоего комплекса Бога-творца и всего прочего?
— И пустить псу под хвост все, чего я добился? Собственными руками уничтожить свою карьеру? — Скотт с преувеличенным ужасом выпучил глаза. — А что подумают мои читатели?!
— М-да… ты прав. Забудь о том, что я сказала. Как одна из твоих читательниц, могу твердо заверить тебя, что легкая сумасшедшинка тебе не повредит. — Элли быстро поцеловала его в плечо. — А что касается твоих книг, ты сейчас что-нибудь пишешь? Может, расскажешь, о чем? Просто умираю от желания узнать!
На какую-то долю секунды лицо Скотта внезапно стало непроницаемым. Потом вдруг глаза его подозрительно сузились.
— Ага, кажется, я разгадал твой мерзкий замысел, предательница! Решила забраться ко мне в постель, усыпить мою бдительность, заставить забыть обо всем и вытянуть из меня все, что тебе нужно! — В голосе его появился заметный немецкий акцент. — Признавайся, ну! Скажешь правду — останешься жить! Кто подговорил тебя это сделать, а?
Элли испуганно округлила глаза.
— Я ничего не делала, господин офицер! Клянусь! Одним быстрым движением Скотт опрокинул Эллисон на спину и завел ей руки за голову.
— Ну, фрейлейн, за кем вы следили? Сознавайтесь!
— Ни за кем! Клянусь вам!
— У немецкий официр есть свои метод заставить вас говорить. — Обхватив одной рукой хрупкие запястья, Скотт слегка пощекотал Элли под ребрами, и она, взвизгнув от неожиданности, захихикала. — Говорить, кто тот другой писатель, кто захотел похитить блестящий сюжет мой будущий роман?
— Нет, нет! — Эллисон извивалась под Скоттом, хохоча так, что бока ее ходили ходуном.
— Это мой издатель, фрау шпион?
— Никакими пытками вам не удастся вырвать у меня его имя! — Элли замотала головой из стороны в сторону. Она хохотала до слез, до колик.
— А-а-а, теперь мне все понятно! Это был мой агент! Ви вдвоем сговорились провернуть этот грязный дело вместе!
— Ладно, ладно, признаюсь. Это действительно был Хью Эштон. Он уговорил меня поехать вместе с ним на Таити, и я не смогла устоять.
— Ага! Я так и знал! — Скотт навалился на Эллисон, его тело вдавило ее в матрас. — А теперь, моя дорогая фрау шпион, вы должны быть наказан за свой предательство! — В следующую минуту губы Скотта жадно впились в ее рот.
К тому времени как он поднял голову и оторвался от Эллисон, перед глазами у нее все плыло.
— Нет, нет, хватит, — слабо запротестовала Элли. И при этом даже не замечала, что сама тянется к нему губами. — Я больше не могу, честно! Имей же совесть, в конце концов!
— Когда речь идет о врагах, моя совесть молчит! — высокопарно объявил Скотт. И снова принялся целовать ее.
Элли задвигалась под ним, наслаждаясь тем, как ему удается заставить ее тело вспыхнуть и загореться желанием. Почувствовав его губы у себя на шее, она повернула голову так, что коснулась его уха.
— Ну так и о чем же будет твоя новая книга? — поинтересовалась она.
Застонав, Скотт перекатился на спину и остановившимся взглядом уставился в потолок.
Элли придвинулась, положив голову ему на плечо, накрутила на палец волосы, которыми густо поросла его грудь, и игриво дернула.
— У меня тоже есть способ заставить вас говорить! — Она дернула еще раз, посильнее, и рука Скотта сжала ее пальцы.
— Нет. — Он повернул к Эллисон голову, и она вдруг с удивлением заметила, что глаза его больше не смеются. — У меня выходной. Никаких разговоров о работе и книгах. И обо всем таком, понятно? Предупреждаю, что я даже слышать обо всем этом не желаю!
— Ладно, договорились. — Игривое настроение пропало, но Элли постаралась спрятать разочарование, хотя ей было жаль, что все так закончилось. — А о чем тогда хочешь?
— Пока не знаю. Это зависит от тебя. — Скотт облокотился на подушку и взглянул на Элли. — Какие у нас на сегодня планы?
— Планы? Честно говоря, я думала, что мы вернемся в гостиницу сразу же после того, как уедем отсюда.
— Тебе нужно возвращаться прямо сейчас? — нахмурился Скотт.
— Придется. — Плечи Эллисон уныло поникли. — Всегда найдутся комнаты, в которых нужно сделать уборку, горы грязных полотенец, которые срочно требуется перестирать, а уж про магазин сувениров я вообще не говорю. Целой жизни не хватит, чтобы вытереть пыль со всех статуэток и расставить все по местам…