А вот поражённый вампиризмом граф, слава всем богам, не обладал особой силой, в отличие от Рыжей. Видимо, она была более крутым вампиром, чем новичок ректор. Он попытался выдернуть руки из моего захвата, но у него ничего не получилось. Совсем ничего.
— Отпусти… — люто прошипел граф, в чьём горле раздавалось сердитое клокотание, а глаза прожигали меня с интенсивностью боевого лазера.
— Извините, сударь, но мне придётся использовать успокоительное… — мрачно выдал я, поняв, что разум графа начал сдаваться под натиском вампиризма.
Надо действовать. Я резко ударил его лбом в лоб, молясь про себя, чтобы удар оказался не слишком сильным. Мне-то по херу… у меня тело мёртвое. А вот ректор заточен в теле хрупкой эльфийки. Благо, после моего удара лес не огласил хруст треснувшего черепа. Граф просто хрюкнул, закатил глаза и осел на траву.
— Давая, вяжи его скорее, — торопливо бросил я охотнику, наконец-то сумевшему оторвать ремни от сумок.
— Есть, — выдохнул Бульдог и принялся связывать руки и ноги графа. И на ремнях он не остановился. Охотник порвал на полоски свою рубашку и ими тоже связал конечности ректора, а в рот вставил кляп.
— Бульдог, прикрой графа листвой или прикопай его, чтобы на него не падал солнечный свет. А я попробую прямо сейчас проникнуть в город. Кажется, у нас нет времени на то, чтобы ждать вечера. Вампиризм как-то уж слишком быстро прогрессирует. Как бы он не извратил душу графа. В общем, жди меня здесь. Я либо сам приду сюда, либо отправлю кого-нибудь.
— И сколько мне вас ждать, сударь? — тревожно облизал губы охотник, явно побаиваясь оставаться наедине с ректором.
— Надеюсь, к завтрашнему утру управлюсь, — решил я и пошёл к опушке.
— А ежели вас постигнет неудача, что мне тогда делать? Если вы не вернётесь?
— Я вернусь.
Бульдог громко вздохнул, но больше ничего говорить не стал. А я вышел на опушку леса и посмотрел на город. Ну, без точной инфы о том, как там могут встретить лича без документов, к воротам точно соваться не стоит. Значит, нужно взять «языка».
Мой взгляд переместился к просёлочной дороге, разрезающей сельскохозяйственные поля. Эту часть дороги хорошо было видно от ворот города, потому мне стоит устроить засаду вон за тем поворотом, где дорога огибает лес.
В ту сторону я и пошёл, двигаясь по опушке. Под моими ногами похрустывали упавшие веточки, позвякивала кольчуга и пели птички. Солнце же усиленно светило с голубого небосклона, по которому ползли барашки облаков. Денёк обещал быть погожим.
Но тут в мои уши ворвалось дикое лошадиное ржание, и следом за ним из-за поворота выскочил охваченный ужасом конь. В его холку вцепилось отвратительного вида коричневое насекомое, похожее на кровожадного клеща, вымахавшего до размеров тазика.
Тварь быстро «разрывала» плоть лошади, погружаясь в её холку. Во все стороны летела кровь, а в глазах животного царил первозданный ужас, накрепко переплётшийся с ослепляющей болью.
Лишившаяся всякого разума лошадь тащила за собой труп седока, подпрыгивающего на кочках. Нога мертвеца запуталась в стремени, а голова уже напоминала красную тряпку, оставляющую за собой след из капель крови. Латы же громыхали, как связка сковородок…
Пришлось вмешаться.
Я швырнул «стрелу» в «клеща». И, о чудо! Она вонзилась в него, оставив здоровенную дыру, «прогрызенную» магией смерти.
Ну, наконец-то адекватное существо! Никакой защиты от магии!
«Клещ» перестал зарываться в плоть коня, но тот уже явно был обречён. С такими ранами не живут, ну, ежели ты не живой мертвец, вроде меня. Тогда живут. Лошадь же выглядела вполне обычной. И всего одна «стрела», пущенная в голову, упокоила её на веки вечные. Передние копыта лошади подогнулись, и она закувыркалась по пыльной дороге, раздавив остатки «клеща». От него осталось красное пятно, украшенное кусками хитина.
Труп же седока наконец-то получил свободу. Его нога вывернулась из стремени, и мертвец замер у обочины, перестав громыхать погнувшимися латами.
Я быстро с помощью «бумеранга» поймал две души: лошадиную и ту, что принадлежала «клещу». А затем добежал до поворота и увидел жуткую картину…
Ясное солнышко поливало мягкими золотистыми лучами разбросанных вокруг повозки пятерых мертвецов: трёх бородатых низкорослых крепышей в рваных кольчугах, женщину с длинными эльфийскими ушами и человека. Ещё тут валялись мёртвые пёс и тягловая лошадь с мощной грудной клеткой и толстыми ногами.
И всех этих бедолаг облепили красные раздувшиеся от крови «клещи». Они оказались меньше убитой мной твари и еще не обзавелись хитином. Но вот их прожорливость зашкаливала. Они с причмокиванием высасывали кровь из тел, впившись в них круглыми ротовыми аппаратами, похожими на присоски.