Командир ноддцев пролаял короткую команду и наемники, прибавив шаг, рванулись к мосту.
Ноддец действовал правильно. Единственной возможностью избежать ненужных потерь и затяжного боя было резкое сокращение дистанции, переход в ближний бой, где верткость и мощь горных монстров можно будет хотя бы отчасти сковать.
Адепты молча отпустили цепи.
Твари прыгнули, но не вперед, а вверх и приземлились в гуще наемников. Ноддцы были превосходными воинами. Они не ведали, что такое страх смерти, поскольку знали, что будут сражаться даже мертвыми. Но даже они на почти неуловимое мгновение дрогнули.
Рэнсон даже не сбился с шага. Он скользил сквозь кровавый хаос, держа меч перед собой в классической позиции защита-атака, неудержимый, целеустремленный, словно стрела, и такой же смертоносный.
Выпад!
В руке адепта, стоявшего ближе к мосту, появился узкий длинный клинок страной волнистой формы. Он обвился вокруг меча Рэнсона, словно живой, и мой товарищ едва успел увернуться от ответного выпада в горло.
Горные твари ревели, терзая ноддских воинов. Из свалки вылетело отброшенное могучей лапой тело и ударилось о скалу. Мертвец сполз вниз, остекленевшие глаза моргнули, неуверенно дернулись руки, и павший воин снова отправился в бой.
Мы переглянулись с ноддским колдуном.
Кажется, нам удалось понять друг друга без слов. Он поднял свой посох, я занес меч, и мы атаковали второго адепта.
Он был невероятно быстр и ловок. Я едва успел заметить, как он извлек из складок своего одеяния такой же волнистый меч, и тут же лезвие просвистело около моего уха. Колдун в длинном выпаде попробовал достать его посохом, но фигура в черном взвилась в воздух и колдун упал на колени, чтобы избежать удара ногой в висок.
Адепт, крутанувшись, танцуя, отошел на пару шагов, и теперь стоял на мосту.
И улыбался.
Радовало то, что Рэнсон был все еще жив.
Лучший клинок Империи, кажется, подобрал ключ к своему противнику, и теперь теснил его к пропасти. Рэнсон перестал хитрить. Он просто рубил наискосок, сверху вниз и снизу вверх, наращивая и наращивая темп. Его противник защищался, сохраняя прежнее отстраненное выражение лица, но движения его становились все более резкими, рваными, он тоже пробовал подстроиться под ритм движений Рэнсона, но тот не давал такой возможности.
И, внезапно, вместо очередного удара наискосок — прямой длинный выпад. Простой и изящный, как на показательных выступлениях. Меч наполовину вошел в тело адепта. Тот, что стоял на мосту на долю секунды отвел от нас взгляд, и я метнул нож. Совершенно не благородно, но весьма эффективно, если знаешь, как это делать.
Поперхнувшись кровью, адепт повалился на холодный камень моста.
Рык горных тварей стих.
Я обернулся. Ноддцы добивали чудовищ.
И их осталось лишь пятеро живых.
Колдун пожал плечами:
— Хорошо хоть они все могут идти.
В окружении мертвецов я побежал через мост.
Дальний конец моста скрывал густой туман.
Когда он появился? Я не мог ответить на этот вопрос. Наши шаги бессильно гасли в ледяной серой беспросветности. Капли тумана оседали на наших лицах и тут же застывали ледяной коркой.
А потом мы услышали смех.
Радостный детский смех, от которого мое сердце окончательно замерзло.
Ворота замка были открыты. Мы пробежали под аркой — никого. Странно, если встречать нападающих, то здесь.
Клубы густого тумана вываливались из бойниц замка, ползли из темных провалов открытых дверей, едва различимых в серой мгле. Ноддцы выстроились дугой и осторожно двинулись вперед, а я — я стоял и смотрел в центр двора, где, трогая мягкой теплой ладошкой черную лапу гигантской уносящейся в небеса ели сидел маленький мальчик в коричневом полушубке.
— Броган, — позвал я, — Броган! Иди сюда, малыш.
Он даже не оглянулся.
Серые скользкие щупальца бесшумно вылетели из тумана. Одно из них легко, словно лаская, коснулось головы шедшего первым наемника, и голова, кувыркаясь, улетела в туман.
Щупальца с тихим свистом метались по двору.
Наемники рубили их мечами, но сталь отскакивала от упругой скользкой кожи. Выкрикнув что-то, выставил перед собой посох колдун, и двор осветился зеленым сиянием, но одно из щупалец ударило мага в спину, пробило насквозь и уволокло в туман.
Уворачиваясь от щупалец, рвался вперед, к Брогану Рэнсон, его прикрывал командир ноддцев, а я неподвижно стоял посреди двора и смотрел, как ребенок гладит черные иголки дерева зла.
Звуки исчезали, двор расплывался перед глазами.
Откуда-то послышалось:
— Белькааа! Белькааа!!!
Кто? Кто это кричал?
Глава 11
Психолог
@T_Chrysanthemum
25.08.2012
Сон про несбыточное
Снилось, что я просыпаюсь в огромной светлой комнате, на высокой кровати с деревянным изголовьем, под белоснежным пуховым одеялом. Открываю глаза поздним зимним утром и вижу в окне пейзаж из «Снежной королевы» — узкие улочки-ущелья, готические здания с островерхими крышами, шпилями, с острыми арками окон. За окном идет снег, он усиливается с каждой минутой, слышен вой ветра — начинается метель.
Окно прямо напротив моей кровати огромное, почти во всю стену со сложным плетением тонких стальных перегородок рамы. У другой стены жарко горит камин. Я поднимаю голову и вижу в комнате своего бывшего мужа.
Я усаживаюсь в постели, не выбираясь из-под одеяла. Он видит, что я проснулась и заговаривает со мной. Предлагает принести кофе (наяву — никогда!). Голосом капризной маленькой девочки я говорю, что не хочу кофе, а хочу на ручки. Он забирается ко мне под одеяло, обнимает обеими руками и укачивает на плече.
Потом мы долго препираемся по поводу того, что нужно куда-то ехать, я боюсь метели, он утверждает, что метель скоро закончится.
В общем, мне снилось все самое любимое — воскресное утро со снегом, с неспешным пробуждением, с защищенностью и теплом.
Чем все там закончилось — не знаю. Зазвенел телефон и противный старушечий голос потребовал Светлану Николаевну.
Думаю, что пока я снимала трубку и объясняла, что не туда попали, варила утренний кофе, просматривала почту и новости, договаривалась о встрече со старым другом и вносила поправки в расписание, пока расстраивалась, что мне некому сказать #хочунаручки, пока писала этот пост, поглядывая одним глазом в телевизор, — там, в зимнем сказочном городе неспешно завтракали рядом с камином и слегка бестолково собирались в короткую поездку по городу, потом ехали через метель и она немного боялась, что машина заглохнет, но все обошлось, и они, обремененные рождественскими подарками, затемно — ведь зимой дни коротки — вернулись домой, потом она готовила ужин, а он сидел у компьютера, и она сердилась, когда на вопрос, что сделать к мясу — рис или картошку, он отвечал «ага», потом ужинали при свечах, потом…
Впрочем, это уже неважно: нельзя слишком долго задерживаться в чужой жизни — можно упустить из рук свою…
Но боже мой, как мне хочется, чтобы где-то и в самом деле существовала вселенная, в которой мы вместе и любим друг друга, в которой есть наш дом с камином и высокой постелью, с ажурным окном во всю стену! Где все хорошо и правильно, и никто никого не предал, где я ничего по существу не могу сказать о 17-м ноября 2005-го года, потому что это был один из множества прожитых и забытых ординарных дней. И, говоря совсем начистоту, в мире существует не так уж много дурных поступков или трудновыполнимых подвигов, которые бы я не совершила, чтобы попасть в ту воображаемую вселенную и остаться там навсегда. Если бы это было возможно.