Я уже не упомню, какие позы каких видов хронологически следовали один за другим. Но всего было много, очень много, более чем много… и все равно мало. Мы крутились и вертелись как душе угодно, мы ласкали друг друга то с жаждой путников в пустыне, нашедших воду после многодневного путешествия, то с пресыщенностью изнеженных сибаритов. Я трахал Алёну то в киску и попку, то в ротик и между грудей. Она то скакала на мне победной амазонкой, то вставала в покорную коленно-локтевую. Неоднократно озвученная Алёной мысль о том, что она не кончает во время первой встречи с новым мужчиной, избавляла меня от необходимости подыскивать ключи к замку ее оргазма: я просто от души наслаждался великолепным трахом и гармоничной партнершей. И тем приятней был сюрприз, когда вдруг тональность ее стонов во время очередного вагинально-анального фрагмента с чередованием члена и пальцев в разных дырочках стала неконтролируемо учащаться, тело задергалось, ногти оставили следы на моих руках и боках, и, издав протяжный всхлип-вскрик, Алена безвольно распростерлась, широко раскинув руки и ноги в стороны.
Бурный трах перемежался откровенными разговорами, которые в свою очередь, вновь возбуждали нас. То я начинал ласкать соски ее груди, когда вроде утихомирившись после очередного захода, она лежала на боку, прижавшись ко мне спиной. То она, смотря мне в глаза затуманенным от желания взором, впивалась мне в губы страстным поцелуем, обжигая мое тело прикосновениями своих ладошек, словно электрическими разрядами. Я теребил ее клитор, проникал в вагину и анус пальцами, и снова вторгался в неё прошеным захватчиком. Она дрочила и сосала член, смазывала его гелем и садилась на него попой, лаская одновременно свой клитор и дерзко глядя мне в глаза как глава приглашенной оккупационной власти.
Мы несколько раз говорили друг другу, что надо бы поспать немного, чтобы утром со свежими силами приступить ко второй части нашей феерии, но никак не могли отлипнуть друг от друга, чтобы свернувшись калачиком каждый в своей части постели, погрузиться в сон. Уснуть же, держа друг друга в объятиях, казалось немыслимым. Зачем спать, если можно еще и еще ласкать друг друга? Зачем закрывать глаза, если можно восторженно смотреть друг другу в глаза, и упиваться телами друг друга? Зачем отключать слух, если можно продолжать говорить, задавать вопросы и отвечать на них, доверять друг другу очевидные и невероятные случаи из своей жизни? Зачем гасить тактильные ощущения, если можно по ходу беседы ненавязчиво гладить друг друга, целовать мимоходом, зарываться пальцами в шелк ее волос и мех моего тела?
Наконец, на ее очередной вопрос:
- Ну когда же мы уснем? – отвечаю
- Может быть, я кончу, на некоторое время потеряю интерес к сексу, и тогда усталость после трудного дня возьмет свое?
И Алёнка со знанием дела приступает к минету. Пройдясь ласковыми поцелуями во всему моему телу: от груди и живота до бедер и колен, она играет с яйцами и щекочет ногтями ягодицы, затем берет член в рот. Плавно и постепенно меняя темп: от медленного ласкающего минета до бурного и нацеленного на кончание отсоса, она упорно трудится над моим оргазмом, только и видно взлетающие вихрем волосы: вверх-вниз, вверх-вниз. Член кайфует в ее умелом ротике, а мозг рассылает эндорфины по всему организму: миг наивысшего блаженства все ближе и ближе. И тут случается нечто, что невозможно никак запрограммировать заранее и только благодаря удачному стечению обстоятельств реализуется. Кажется, от наплыва кайфа я забываю сказать «Стой!» и только руками на секунду торможу ее голову. Каким-то случайным движением ее губ или языка крайняя плоть немного наползает на головку и только после этого следует первый выплеск семени. И насколько могу мысленно смоделировать процесс, получается, что вместо тугих, быстрых и дискретных струй спермы ей в рот начинает литься тягучий, непрерывный и медленный поток любовного эликсира. Не звучит и «Давай!», вместо этого я убираю руку с Алёнкиной головы, давая знать, что можно продолжать в ускоренном темпе, и чувствую, как она быстро-быстро высасывает из члена и глотает сперму, причмокивая и стараясь не пролить ни капли.