А поход генерала Комарова на Кушку! Какой шум поднялся тогда в Англии по поводу «русской планомерной наступательной азиатской политики»! А в Петербурге о движении Комарова накануне ещё правительство не знало и узнало, если не ошибаюсь, от английского посланника.
В русской политике последнего полстолетия ни плана, ни последовательности не было. Правительственной политики не существовало, а была лишь политика отдельных случайных людей. Как уже и во всём, не Царь или правительство направляли, а чаще их побочные силы и случайные люди. Вспомните обстоятельства, вызвавшие войну с Японией»[234].
Этот отрывок со всей очевидностью демонстрирует две вещи: 1) оборонительный, симптомальный, по сути бесплановый характер политики России вообще и в Большой Игре в частности; 2) что ещё хуже, по сути отсутствие у России в XIX ― начале XX в. настоящего правящего слоя, реальной властной элиты стратегического назначения, эдакого субъекта стратегического действия ― субъектосистемы или системосубъекта, как будет угодно. Ясно, что правящая верхушка второй половины XIX ― начала XX в. удержать страну, империю, подтачиваемую внутренними противоречиями, которые искусно использовались, а с какого-то момента направлялись внешним противником, не могла, тем более, что противником этим были наднациональные КС, скрывавшиеся за ширмой «европейские государства». Неудивительно, что в конечном счёте империя вместе с её верхушкой была сломана комбинированным ударом внутренних и внешних сил.
17. Крымская война, или Финансисты и революционеры против России
Отсутствие стратегического плана сыграло с Россией злую шутку в период, предшествующий Крымской войне, и в самой войне. В 1848 г. в Европе началась революция, захватившая и следующий год. Эту «буржуазную» (в том смысле, что плоды её присвоила буржуазия) революцию совершали, в смысле ― умирали на баррикадах те, кто в реальности выступал против капитализма, против буржуазного прогресса ― представители докапиталистического, доиндустриального мира, которых либеральная и «революционная» масонерия натравила на остатки Старого Порядка, хоть как-то защищавшего эти слои. Не случайно именно по поводу революции 1848 г. Маркс и Энгельс сказали, что теперь мы знаем, какую роль в революциях играет тупость и как подлецы умеют её использовать. Революция 1848 г. ― наглядное подтверждение тезиса Б. Мура о том, что революции рождаются не из победного крика восходящих классов, а из предсмертного рёва тех классов, над которыми вот-вот сомкнутся волны прогресса[235]. Эти волны буржуазомасонерия смогла направить против России, правда, не сразу, а через несколько лет после революции.
Характеризуя положение дел в 1848 г., Ф.И. Тютчев писал: «Февральское движение, по свойственной ему внутренней логике, должно бы привести к крестовому походу всего охваченного Революцией Запада против России... Но этого не произошло, что является доказательством отсутствия у Революции необходимой жизненной силы»[236]. Поэт оказался одновременно и прав, и не прав. Прав в том, что февральское движение, революция должны были привести к крестовому походу против России. Не прав в том, что в отсутствие революционного крестового похода посчитал, что опасность миновала. Крестовый поход состоялся, и подстегнула его революция, но сам поход был не революционным, а общезападным, классовым ― капиталистическим и в этом смысле реакционным.
Крымская (она же Восточная ― для объединенного Запада) война ― странная, она с трудом поддается определению. С одной стороны, внешне это локальная война, главным театром которой стал Крым. С другой стороны, по сути ― по составу участников (крупнейшие державы Европы) ― это мировая война. Однако мировые войны характеризовались наличием двух противостоящих друг другу блоков. Крымская война с 1854 г. была противостоянием не блоков, а одной державы ― России целому союзу, ядром которого были две наиболее развитые страны Запада ― Великобритания и Франция и в который входили также Османская империя и Сардиния. На стороне союза были также враждебно-нейтральные по отношению к России Австрия, Пруссия и Швеция.
При этом действия именно Австрии и Пруссии ― ультиматум императора Франца Иосифа в декабре 1855 г. (прямая угроза) и письмо короля Фридриха Вильгельма IV (скрытая угроза ― «подарок» на новый, 1856, год), в котором тот писал, что его страна едва ли сможет сохранять нейтралитет по отношению к России, ― стали двумя ударами в спину России, загнали Александра II в угол. Не самые сильные державы ― Австрия и Пруссия ― играли тем не менее важную роль в общеевропейском раскладе. В 1851 г. барон Штокмар, друг принца Альберта I (мужа королевы Виктории) заметил, что Россия представляет угрозу для «остальной» Европы, лишь имея союзников по флангам ― этими союзниками могли быть только Австрия и Пруссия. Не случайно англичане приложили максимум усилий, чтобы настроить австрийцев и пруссаков против России, в чём и преуспели к концу 1855 г.
234
Врангель Н.Е. Воспоминания: От крепостного права до большевиков. М.: Новое литературное обозрение, 2003. С. 283-284.
235
Мооге В. Social origins of dictatorship and democracy. Lord and peasant in the making of the modem world. L.: Penguin books, 1966. P. 505.