Китайцы с их китаецентричным, «небополитическим» взглядом на мир довольно долго не воспринимали британскую угрозу. Показательно, что 14 сентября 1793 г. на праздновании 57-летия императора Цяньлуна представитель Великобритании в официальном списке приглашённых значился как посол «королевств западного океана, признающих сюзеренитет империи Цин»; сидел он рядом с послами Монголии и Бирмы[238]. Но очень скоро всё изменилось, и китайцы поняли, что имеют дело не только с «чужим», но и с «хищником». Если в середине XVIII в. в Китай ежегодно ввозилось 400 ящиков опиума, то к началу 1840-х годов ― 40 тыс. ящиков и прибыль от торговли опиума превышала доходы от импорта чая и шёлка[239]. В 1835 г. доходы от опиума превысили в 10 раз годовую стоимость легального импорта англичан в Гуанчжоу, в 7 раз ― годовую выручку от всего экспорта Китая, более чем в 2 раза ― налоговые поступления в центральную казну в Пекине[240]. Из Китая стремительно уходило серебро, что ослабляло центральную власть и становилось фактором дестабилизации общества.
Попытки китайцев поставить заслон на пути наркотрафика была пресечена британцами в ходе Первой «опиумной» войны, но этого показалось мало, и понадобилась Вторая «опиумная» война. Помимо прямого военного воздействия британцы активно занимались подрывной работой среди племен хакка (провинция Гуанси), ставших ударной силой восстания тайпинов, которое совпало по времени со Второй «опиумной» войной и ослабило Китай. Занимались этой работой пруссак на британской службе миссионер Карл Гуцлаф и его команда. Отвечал за эти акции сэр Джон Бауринг, президент Торговой секции Национальной ассоциации Великобритании, ранее ― полномочный посол Великобритании в Китае, по сути ― шеф региональной шпионской сети британцев в Китае[241].
Общая логика в синхронности Крымской и Второй «опиумной» войны очевидна: уничтожение России и Китая как мир-систем. И хотя в обоих случаях полностью достичь поставленных целей тогдашней мировой верхушке не удалось (Россию не удалось загнать в границы начала XVII в., Китай не удалось превратить в колонию), мир-системами и Россия и Китай быть перестали. Китай стал полуколониальной периферией мировой системы, а Россия, оставаясь одной из великих европейских держав (но уже не главной континентальной, как в 1815―1855 гг.), стала превращаться в сырьевой придаток Запада, попадая во всё большую зависимость от его финансового капитала. Тютчев оказался провидцем: европейский февраль 1849 г. ударил по России, хотя и не так, как предполагал поэт.
В 1848―1849 гг. казалось, что удар ― экономический ― получит Запад, Великобритания: в 1847 г. начался мировой кризис. Это был первый кризис перепроизводства ― из-за высоких цен на зерно упал спрос на промышленные товары и последовал кризис, вызванный главным образом ситуацией с зерном, а не в сфере промышленности. Великобритании, однако, удалось вывернуться: в 1849 г. в Австралии было открыто золото, и это удержало британцев, остальная Европа расплачивалась революцией, хотя кризис 1847 г. ― далеко не единственная причина европейской революции 1848―1849 гг. В 1851 г. нашли золото в Калифорнии, и Англосфера в целом не только прошла кризис, но и начала бурно развиваться: США начали строить дороги на запад через весь континент, вышли на тихоокеанское побережье, а оттуда «прыгнули» в Восточную Азию, насильственно открыв Японию. Великобритания, точнее, англо-французский комплекс начал превращаться в ядро мировой системы, а формирование этой последней в одних случаях вызвало, а в других сопровождалось бурными политическими событиями.
Революция 1848 г. завершила бурную революционную эпоху 1789―1848 гг. и открыла не менее бурную, но уже военную эпоху «длинных пятидесятых» ― 1848―1867/73 гг. Как заметил Э. Хобсбаум, поколение после 1848 г. было поколением не революций, а войн[242] , а также капитала и оптимизма.
Оптимизма хватило на четверть века, несмотря на бурные события ― по плотности социальных бурь с «длинными пятидесятыми» XIX в. сравнятся разве что «длинные двадцатые» (1914―1933) XX века. О Крымской и Второй «опиумной» войнах уже сказано; если говорить о мировой окраине, то необходимо сказать о сипайском восстании в Индии (1857―1859 гг.), восстании тайпинов в Китае (1850—1864 гг.) и реставрация Мэйдзи в Японии (1867―1868 гг.), которую вульгарные марксисты притянули за уши к разряду «буржуазных революций». В США это была гражданская война (1861—1865 гг.). В Европе ― появление путём объединения различных земель в новые государства Италию и Германию.
238
Taylor P.J. The way the modem world works. World hegemony to world impasse. Chichester etc.: John Willey and sons, 1996. P. 13.