— Куда это она? — беспокоится Рон. Все чаще он замечает какое-то недовольство со стороны жены, особенно когда он прикасается к ее еле заметно выпирающему животу. Словно она едва терпит, кривится и старается всячески избегать подобных моментов.
— Беременность дается ей нелегко, — вздыхает Молли. — Ты должен набраться терпения, Рон. Помни, она не была еще готова, но раз так получилось, значит, суждено было. Старайся ее радовать чаще…
— Я и так стараюсь, мама! — вспыхивает Рон. — Но ей все не нравится. Она постоянно куда-то норовит уйти. Мы и так редко видимся, да и времена сейчас опасные. Кто ее колдомедик? Я даже не знаю, — тяжко вздыхает он.
Молли с сочувствием смотрит на сына.
— Не беспокойся, все наладится, — пытается утешить его мать. — Пойдем выберем еще немного одежды маленькому будущему Уизли.
*
— Там мисс Грейнджер, сэр. Как прикажете поступить?
Малфой не жаждет видеть Гермиону. У него появились дела… забитый ящик с надписью «Вскрывать при крайней необходимости. Черная магия, обмен с ПП». Ящик, забытый или специально оставленный отцом в нижней кладовой Малфой-мэнора.
Сегодня утром Драко спустился вниз. Его тянуло туда, словно кто-то звал. Прошлое… ему снились былые дни, и он вкушал то чувство прекрасного, аристократичного и высокого… чистокровного. Ему казалось, что-то изменилось. Кто-то появился, и он больше не один. Его род звал его, и он откликнулся. Нашел ящик и вскрыл его. Конечно, никого он там не встретил, но щемящее чувство его пока не покидало. Чувство продолжения существования рода Малфоев.
Драко тяжко вздохнул и принялся разбираться с записями в ящике. Это были сложные темные заклятия, обманчивые и скользкие, неподвластные слабому и жаждущие убивать. «Живые черные проклятия», как гласила надпись на пергаменте. «Обмен с ПП», — Малфой предположил, что это может значить. Первое Подземелье. Хмурый хорошо знал Люциуса Малфоя, и неудивительно, что какие-то остатки торговли и обмена остались в Имении.
— Мистер Малфой? — напоминает о себе свин.
— Впусти ее… В конце концов, это из-за меня на нее напали. Может, нужна какая-то помощь. Ты выясни сам… мне не хочется с ней видеться, — не отрывая взгляда от пергамента, отвечает Драко.
Умелый кивает и выходит из кабинета.
…Как только Гермиона оказывается в Имении, ей сразу же становится спокойно. Такой умиротворенности она давно не ощущала. Прошло несколько дней или неделя с их ссоры, но девушке казалось, что время тянется медленно, и слишком тяжко пребывание в суматохе, опасности, громких возгласах и тесноте…Уизли ей кажутся шумным… зоопарком?
— Да что со мной такое?! — вскрикивает она, злясь на саму себя. Что она такое говорит? Как ей не стыдно так думать о родных!
— Мисс Грейнджер? Я еще чем-то могу вам помочь? — Умелый уже угостил девушку чаем и выпечкой, но он знает — ей не по себе за стенами этого имения. И дело вовсе не в опасном времени, возвращении Волдеморта, как все еще гласят газеты, и исчезновении магглов. Она беременна от Малфоя и носит в себе чистокровного ребенка, ее кровь становится чистой, а вместе с этим меняется и она сама. Превращение из рабыни в полноправную избранницу и мать наследника рода будет стоить ей перемен.
— Да… позови Малфоя, — просит Гермиона, ощущая, как мелко дрожат руки.
«Так хочется к нему прикоснуться».
— Мерлин, что я такое несу?! — вскакивает с кровати она.
— Я понял вашу просьбу, сейчас мистер Малфой спустится.
— Нет, не нужно, я уже ухожу!
Но свин игнорирует последние слова, прекрасно зная — никуда она не уйдет. Умелый аккуратно стучится в покои хозяина. Уже стемнело, Грейнджер пробыла в Имении почти весь день и вечер.
— Мистер Малфой, мисс Грейнджер просит вас спуститься.
— Что? — удивляется Малфой. — Она еще здесь?
— Кхм… да, и хочет вас видеть.
— Что-то случилось? Я думал, она давно ушла. Еще не хватало, чтобы семейство Уизли пришло ее искать.
— Спуститесь, сэр, — с нажимом просит свин.
Драко кидает на Умелого недовольный взгляд и поднимается.
— Хорошо. Она в гостиной, я полагаю?
— Нет. Мисс Грейнджер пожелала отдохнуть в третьей спальне на втором этаже.
«Я смотрю, она вконец распустилась», — с этими мыслями Малфой выходит из кабинета.
Дверь в спальню оказывается открытой, и Малфой заходит. Горит лишь одна лампа, трепыхается огонек от сквозняка из открытого окна, отчего на лице Гермионы играют причудливые тени.
— Здравствуй, — вежливо обращается он к ней.
Она не отвечает, и Драко подходит ближе.
— Ты меня звала, что-то хотела?
— Хотела, — еле слышен ее шепот. — Побудь со мной, Малфой.
Драко кажется, он ослышался.
— Что-то стряслось?
— Сядь рядом, — просит Гермиона. В ее глазах блестят слезы, и Малфой садится рядом. Его руки касаются ее вздрагивающих плеч, губы прижимаются к холодному лбу.
— Не плачь. Что случилось? Расскажи мне.
— Я не понимаю, — всхлипывает она. — Я хочу… — Гермиона запинается, слова «быть с тобой» застревают комом в горле.
— Чего ты хочешь? Поверь, я больше не допущу подобного нападения, ты не та… к кому я буду идти за… такого рода помощью, — Малфой пытается подобрать слова, чтобы не обидеть ее. Ей действительно больше нет места в опасных делах и спасении мира. Ей нужно быть дома с мужем. И Малфой понимает, почему она сейчас здесь. Ей страшно быть атакованной вновь, и он злится на себя за столь глупый проступок.
Малфой поднимает ее лицо за подбородок, карие глаза Грейнджер кажутся ему самым живым и трепетным зрелищем на свете, и ему хочется сказать какую-нибудь нежную глупость, но Драко одергивает себя.
— Тебе пора идти. Я приду тебе на помощь, если что-то случится.
Огонь в ее глазах гаснет, и она отстраняется, садится подальше.
— Я могу через камин отправиться домой? Не хватит сил аппарировать.
— Да, конечно. Умелый тебе поможет, — слова кажутся неправильными. Гермиона не это сейчас хочет слышать, и Драко это чувствует. Но слов больше не находится, и девушка уходит из спальни. Дверь закрывается, и только сейчас Малфой ощущает, как глухо стучит сердце.
— Она определенно заставляет меня нервничать, — произносит он и шумно выдыхает, заставляя беспокойное сердце угомониться.
*
Поттер приходит к себе домой. Последнее время дом ему не мил — слишком много воспоминаний и ненужных горьких чувств вызывает это место. Он осматривается и уходит. Почему бы ему не переселиться в белый домик? Он скрыт ото всех, в нем не завешены стены когда-то ярко сияющими наградами, нет многочисленных картин вечно движущегося прошлого, нет… ничего, напоминающего о бывшем Гарри Поттере. Он закрывает дверь и запирает ее. Спустя несколько минут Поттер облегченно вздыхает, увидев уютный белый домик. Внутри немного спертый воздух — видимо, давно тут никто не бывал. Гарри садится на диван, зажигает камин и кладет перед собой красный сверток. Письмо — не единственное, что там лежало. Он гораздо тяжелее. И сейчас слегка подрагивают руки в нетерпении. Деревянная шкатулка раскрыта, и черный дым валит оттуда, словно из маггловского паровоза, прекращаясь так же резко, как начался. На дне покоятся несколько больших ключей. На них роспись с многочисленными проклятьями. А на самом дне — карта, потертая и старая. Гарри раскрывает ее и удивляется: она огромна, настолько, что приходится сдвинуть два стола. Они с Малфоем видели лишь отдаленные от поселения строения — так сказать, обитель Повелителя: стадион торговли, его подземное царство, клетки с провинившимися и много широких поверхностей — по всей видимости, там выращивался их урожай. А за ними — поселение, многочисленные глубоко прорытые туннели, переходящие в широкие помещения. Это город народа Хмурого, которому нужен солнечный свет, и который до них совсем не доходит, лишь ненадолго днем из-под мутных болот сверкают отблески солнца. Наверняка женщины и дети уродливы без солнечного света. Поттер присматривается, после города есть пометка «вход второй. Каррехен. Второе Подземелье Тернистых Корней». Этот мир был на карте обозначен лишь как непроходимые водянистые дебри, словно девственный лес. Далее шло черное пространство и ниже — Четвертое Подземелье, Мир Стражей. И следовало описание корявым почерком: «Вам сюда, Гарри Поттер. Высвободите монстров, откройте клетки. Животные пойдут за вами и истребят нарушителя и его народ. Против них нет силы и заклинаний. Они повинуются лишь хозяину ключей. Не потеряйте их! Моя дочь вам поможет обойти то, что следует обходить. И поведает то, о чем нельзя писать и произносить вслух».