Так неожиданно прозвучали эти слова — и смыслом, и тоном, интонацией, что Серж не сразу нашелся с ответом.
— Надеюсь, Амандин вскоре порадует вас внуками, — и тут вдруг, осознав, как двусмысленно прозвучали его слова, Серж смутился — совершенно не к месту для этого важного разговора, но факт — смутился. — То есть, я имел в виду, что вы еще успеете…
— Нет, — качнул головой Дамьен. — Не успею.
— Вы недооцениваете Амандин, — Серж изо всех сил пытался сгладить свою неуместную неловкость от последних слов. — Она очень привлекательная девушка и…
— Я прекрасно знаю цену Амандин. Но чего стоят некоторые медицинские слова, я знаю еще лучше.
Серж смог лишь нахмуриться. Он и в самом деле не понимал.
— Саркома, — голос Дамьена прозвучал тихо. Серж не сразу смог вспомнить, что означает это слово, но само его звучание ему не понравилось. А потом вспомнил — и охнул.
— Как?! Не может быть! Давно?!
— Диагностировали полтора года назад, — ровно ответил Дамьен.
— Неужели ничего нельзя сделать? Вы же… можете позволить себе все — лучшие клиники, какие-то… — Серж запнулся под насмешливым взглядом Русси. И закончил как-то совсем тихо. — Передовые технологии…
— Есть тот порог, за которым медицина бессильна. Все, что могут мне предложить — это по сути лишь продление агонии и оттягивание неизбежного. Четвертая стадия. Метастазы уже в позвоночнике. Я все жду… когда не смогу ходить. Но пока еще на ногах, как видишь. И даже, в общем-то, неплохо себя чувствую — для смертельно больного. Но, думаю, это уже ненадолго.
Серж выдохнул — глубоко, шумно. Намерение скрывать свои эмоции почему-то утратило свою актуальность.
— Мне очень жаль, Дамьен…
— Не ври, — усмехнулся Русси. — Ни черта тебе не жаль. Моя смерть решит все твои проблемы. Тебе не должно быть жаль. Знаешь, — голос его зазвучал доверительно — как раньше, в те времена, когда Серж думал, что Дамьен — надежный партнер. — Я считал, что должен успеть. Успеть до. Расквитаться с Рене. Или как-то обеспечить счастье Амандин. А теперь… Знаешь, что я думаю теперь?
— Что?
— Через полгода, самое большее, через год мы увидимся с твоим дедом. Там… и решим наши дела. А ты — иди. Ступай с миром, Серж Бетанкур. Живи, отстраивай свою компанию, женись, заводи детей. А с твоим дедом мы разберемся сами, без тебя, вдвоем. Уже скоро. Я подожду.
Ушел Серж, не попрощавшись. Вместо чувства удовлетворения был комок в горле.
Дома он скупо, в коротких словах рассказал мадам Нинон, Вивьену, Клоди, полковнику Бриссону и Катаржине — куда без нее? — о результате своих переговоров. Терпеливо выслушал охи и прочие потрясенные возгласы. А потом вежливо, но непреклонно попросил оставить его одного. Мне нужно. Нужно побыть одному, понимаете? Его поняли.
Он пил вино, не различая вкуса. Первый раз смерть показалась перед ним во всей своей неотвратимой мощи. Когда умер дед, Серж этого не понимал — был слишком молод. А вот теперь…
Он пил за человека, который был другом, а позже — врагом его деда, за того, кто был его собственным партнером. Потом, в последние дни этот человек стал и его смертельным врагом. А в последние часы — просто смертельно больным человеком.
Серж провалился не в сон — в забытье. И не слышал, как ближе к полуночи разрывался звуками его телефон. Лишь утром, проснувшись с гудящей головой и обнаружив на мобильном десяток непринятых звонков от Алекса, Серж снова ощутил, как сердце уходит в пятки.
Шаг двадцать четвертый. Перевод активов в оффшор
— О принцессе вы не подумали?
— Ничего, влюбляться полезно.
Соня не была расстроена тем, что на следующий день после возвращения из Сент-Оран-де-Гамвиль они не увиделись с Сержем. Причины понятны — его работа. Иногда ей вообще казалось, что все это огромное по ее пониманию предприятие существовало и функционировало только в присутствии Сержа. А без него все останавливалось. Он много работал. Даже вот — очень много. Она как-то раз попробовала сказать ему комплимент — его трудолюбию, его преданности семейному бизнесу, его талантам руководителя. Нельзя сказать, что Серж был так уж падок на лесть, скорее, относился к этому, как к чему-то само собой разумеющемуся. Но слышать приятное от нее любил — это было заметно. Но в тот раз лишь отмахнулся от ее слов. «Я не самый толковый руководитель, Соф. По крайней мере, не для этого бизнеса. Не мое это. Просто кроме меня — некому. Но, поверь, наверняка есть люди, которые сумели бы достичь гораздо большего, сидя в моем кресле». Она не удержалась тогда и спросила: «Ну и где эти люди?». «Не знаю» — таков был лаконичный ответ. В этом он был весь — работать как проклятый и с улыбкой делать вид, что в этом нет ничего особенного, так, пустяк.