Серж помолчал. Вздохнул. Видимо, иного выбора у него нет.
— Спасибо, Базиль. Наверное, ты прав.
— Тренер всегда прав, — самодовольно ответил друг. — Звони, если что.
Визой занималась Моник. Сам Серж занимался финальным этапом подготовки сделки, над которой работал весь последний год. Как все сложилось-то в одно время — и сделка эта, и Русси, и Софи. Серж вздохнул. Какой-то чертов пасьянс — надо попытаться уложить в него все: и подписание такого долгожданного соглашения о сотрудничестве, и получение визы, и поездку в Москву. Господи, как же Софи ему нужна сейчас… До смерти нужна. Эх, Дамьен, как же не вовремя вы все это затеяли. Не вовремя и зря. Между прочим, мадам Нинон сказала, что Дамьен приезжал к ней. Приносил извинения за доставленные неудобства. Ха-ха-ха. Теперь это так называется. Сам Серж с Русси больше не общался, а мадам Нинон обронила только, что они поговорили о Рене и теперь она знает правду. Некрасивая история — Дамьен крупно влип тогда, ввязавшись в сомнительную аферу с сомнительными людьми, а Рене — его честный и принципиальный дед — отказался помогать Дамьену выпутываться, заявив, что тот получил по заслугам.
Дамьен выпутался — или еще больше запутался — Серж так и не понял толком. Но Сержу — уже плевать. Пусть сами носятся со своими секретами и прошлым. Ему бы с настоящим разобраться. Главное, что его и Софи оставили в покое. Господи, девочка, ну какого черта ты так далеко и не хочешь даже говорить со мной, когда ты так нужна мне здесь и сейчас…
А пасьянс все-таки удалось сложить. Чудо, не иначе. Ровно в тот же день, когда он сам оставлял росчерк своим удачливым золотым «карандашом» на документах и пожимал руки людям из «Societe Generale», Моник привезла в офис еще пахнущую чернилами свеженькую визу и заказала билет на ближайший рейс до Москвы. Сам Серж после подписания документов разок выдохнул — а потом в офис, забрать визу и билет, последние инструкции Моник, Леруа и Депре — Серж не планировал долго отсутствия, день-два, не более, но кое-что с заместителями стоило проговорить и объяснить, затем домой — душ, переодеться, легкая дорожная сумка собрана Катиш, Алекс ждет у подъезда. Софи, ты ведешь себя, как маленькая девочка. Доберусь до тебя — мало не покажется!
По дороге в Руасси набрал номер Литвинского.
— Бас, я еду в аэропорт. Скажи мне адрес, куда ехать.
— Номер рейса скинь — встречу. Ты, конечно, акула империализма и весь из себя такой крутой бизнесмен — но бросить тебя на растерзание московским таксистам мне совесть не позволит.
Серж не очень понял последнюю фразу, но решил не уточнять. Убрал телефон в карман и рассеянно смотрел за пейзаж за окном. Когда в его жизни будет хоть какое-то подобие спокойствия? Когда уже…
— Мсье Бетанкур, я вам точно там не нужен? — прервал его размышления голос Алекса.
— Нет, я сам справлюсь. И потом — у тебя нет визы.
— Моник мне тоже сделала…
Деятели, мать их! Алекс в последние дни носится с ним, как с дитем малым — до сих пор считает, что те дни в загородном доме Русси — на его, Алекса, до того момента безупречной совести.
— Алекс, все в порядке. Я разберусь. У меня там есть друг. Все будет нормально. Твоя задача — встретить нас с Софи. Я сообщу, когда мы возвращаемся.
— Хорошо, — Алекс кивает с все равно недовольным видом. — Но вы, если что — звоните!
— Ладно, — Серж отворачивается к окну, чтобы Алекс не видел его усмешку. Эта его поездка всех переполошила. А мадам Нинон дала ему наказ привезти родной земли.
Представив себя с лопатой на газоне, в центре крупного мегаполиса, Серж прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Ну, не плакать же, в самом деле…
Шаг двадцать пятый. Списание с баланса
Давай подумаем, может, не стоит его прогонять? Живут же другие — и ничего!
Ну, подумаешь, медведь! Все-таки, не хорек. А? Мы бы его приучали, причесывали бы. Он бы иногда нам поплясал бы!
— Соня, ну сколько можно?! — старшая сначала смотрит на отвернувшуюся к стене младшую сестру, потом, беспомощно — на среднюю. — Не верю я, что кто-то стоит таких… таких… Сонька, прекращай реветь! Ну не стоит он этого!
— Стоит, — шмыгнула носом. Софья сидит на кровати, с ногами, обняв колени руками. Сестрам-близняшкам, спокойным и умиротворенным в своем семейном счастье, она кажется совсем маленькой и ужасно хрупкой. И совершенно беззащитной — с этими тонкими руками, обнявшими колени, с небрежно стянутыми в узел на затылке волосами, заплаканными глазами и опухшим носом.