В 1982 г. в Дамаск приехал член организации Мустафа Мурад (кодовое имя Абу Низар). Вскоре он стал заместителем Абу Нидаля. Ему было поручено осуществить проникновение в Ливан, чтобы создать там базу. Ливан был оплотом ФАТХ, и, если бы людей Абу Нидаля обнаружили, им грозила смерть. Поэтому первые агенты проникли в страну под эгидой небольшой политической фракции Ливана — Партии социалистического действия.
Вторжение Израиля в Ливан в июне 1982 г. привело к краху контроля ФАТХ над страной. Абу Нидаль получил больше возможностей забрасывать туда людей. Его организация стала заводить лагеря под собственным именем и заявила о себе. На руку террористу оказался и мятеж против Арафата группы офицеров ФАТХ в Ливане и Сирии весной 1983 г. Они были недовольны его решением эвакуировать Бейрут, а не продолжать сражаться с Израилем. В основе лежали старый спор, разделявший ФАТХ с 1974 г., — вооружённая борьба или дипломатия? В мае — июне 1983 г. мятежники напали на оружейные склады ФАТХ в долине Бекаа, причём Асад поддержал их. Арафат обвинил Сирию в пристрастности, после чего был выслан из страны. Абу Нидаль собрал в Ливане достаточно крупную армию, чтобы сражаться вместе с мятежниками против лояльных Арафату людей. Он принял участие в изгнании Арафата из порта Триполи, когда лидеру ООП пришлось покинуть Ливан вовсе. В награду сирийцы позволили Абу Нидалю открыто орудовать в Бекаа и Северном Ливане. Вскоре членам организации позволили пользоваться аэропортом Дамаска просто по телексу от авиационной разведки; другие палестинские группировки нуждались в разрешении департамента военной разведки, который держал их в ежовых рукавицах. Для наземного сообщения с Ливаном авиаразведка предоставила организации десяток автомобилей, и боевики пересекали границу, лишь называя свои кодовые имена. Такая система была уязвима для злоупотреблений, чем Абу Нидаль не замедлил воспользоваться. Без ведома сирийцев он стал использовать её для вывоза в Ливан десятков людей, которых организация арестовывала или похищала в Дамаске. Жертвам обычно говорили, что их посылают на обучение, а на деле убивали. Их семьям или сирийцам организация отвечала, что этих людей отправили с миссией за рубеж. Из Ливана провозили контрабандой оружие.
Члены организации проходили подготовку в Ливане, а на миссии их отправляли из Дамаска. Если за границей их арестовывали, в паспортах находили сирийские штампы, а на допросе они признавали, что обучение проходили в долине Бекаа, т. е. на территории под контролем Сирии. Стратегией Абу Нидаля было присосаться к стране — хозяину, предложить ей свои услуги, чтобы казаться необходимым, а затем втянуть её в свои акты насилия, чтобы шантажировать. По сути он говорил: «Предайте меня — и я всё открою» (с. 134).
Между тем мятежные полковники ФАТХ перессорились, а хотя Арафат и был изгнан из Бейрута израильтянами, из Дамаска — сирийцами и из Северного Ливана — своими мятежниками, ему удалось сохранить свободу манёвра, укрепив связи с Египтом и Иорданией. На оккупированных территориях он по — прежнему был высшим символом палестинского национализма. Чем больше мятеж выглядел сирийским заговором против Арафата, тем меньше народной поддержки он получал. В конце концов мятеж провалился. Однако и тут Абу Нидаль увидел возможность заполнить вакуум. У него были оружие, деньги и возможности, предоставленные авиаразведкой Сирии. Сотни мятежники ФАТХ переметнулись теперь уже к Абу Нидалю.
Отношения с Сирией не оправдали ожиданий Абу Нидаля. Деятельности его организации установили жёсткий «потолок». Контакты ограничивались авиаразведкой под началом генерала Мухаммада аль-Хули. Особенно Абу Нидаля задевал отказ сирийцев признать за ним какую — либо политическую легитимность. Желая дистанцироваться от терроризма, они старались сохранять отношения с ним такими, чтобы от них можно было откреститься. Абу Нидаль чувствовал себя под угрозой, его преследовала мысль, что, если сирийцы захотят улучшить отношения с Западом, они могут предать его американцам.
В феврале 1984 г. террорист стал зондировать почву для нового переезда. В Софии встретились Абд — ур — Рахман Иса и глава внешней разведки Ливии Ибрахим аль-Бишари. Их начальники ещё не были знакомы лично, но уже сотрудничали. У Абу Нидаля с Каддафи было много общего: невротические подозрения в отношении внешнего мира, комплекс неполноценности и вместе с тем вера в себя как людей великой судьбы. Абу Нидаль видел себя естественным лидером мировой революции. В марте он прилетел из Варшавы в Триполи на первую встречу с ливийским лидером. Беседа продолжалась несколько часов. В вопросах безопасности Каддафи сосредоточил внимание на ливийских эмигрантах, которые нашли убежище в США, Британии, Египте, Марокко, Судане. Там они инициировали оппозиционные движения, и Каддафи опасался, что какая — то из таких группировок однажды заручится поддержкой иностранного правительства, чтобы совершить переворот. Как раз в ходе пребывания Абу Нидаля в Триполи ливийская армия обнаружила группу боевиков, готовивших покушение на Каддафи. Услышав выстрелы, террорист, находившийся на гостевой вилле неподалёку, запаниковал и успокоился, только когда на следующий день покинул страну. «Этот знаток террора, который не задумываясь отправлял людей на смерть и только что продал свои услуги Каддафи, страшился стать жертвой любого насилия» (с. 138). Последняя атака окончательно убедила Каддафи, что ему нужен кто — то для борьбы с внешними врагами революции. Абу Нидаль вполне подходил.