В целом материал даёт представление и о биографии самого У. Ашберга и о тех играх, которые вели большевики, а затем правительство СССР для достижения своих целей.
Статья О. Б. Озерова «Гибель “красного паши”» приоткрывает завесу тайны над деятельностью советского дипломата и разведчика Карима Хакимова. Хакимов оказался в центре тайной войны на Ближнем Востоке, где действовали такие персонажи как Лоуренс Аравийский, сэр Сент–Джон Филби (отец Кима Филби). Тезис О. Б. Озерова интригующ: Хакимов в этой тайной войне победил, а СССР проиграл. Как и почему — читатель узнает из текста статьи.
Вторая статья С. Н. Земляного в настоящем сборнике называется «Учёный, который умел забивать “чистые голы”. Подвижная жизнь Георгия Гамова». О голах речь идёт в переносном смысле, под «голами» имеются в виду открытия одного из крупнейших физиков XX в. — альфа–распад, горячая Вселенная с реликтовым излучением и генетический код. Земляной представляет социально–психологический портрет Гамова, анализирует некоторые несообразности его биографии, предлагая своё прочтение её.
Большая статья Н. И. Кротова «Пламенные банкиры в пыльных шлемах» посвящена малоизученной теме становления банковской системы в СССР на примере трёх основных банков — Госбанка, Промбанка и Внешторгбанка. При этом сама история банков подаётся Н. И. Кротовым сквозь призму биографий конкретных лиц, личностей, сыгравших когда–то большую роль, но сегодня напрочь забытых. По сути речь идёт о личностной истории советской банковской системы в период её становления.
При том, что герои материалов, опубликованных в этом томе, жили в разное время, творили в разных сферах, а История выставила им разные оценки, у них есть несколько общих черт. Во–первых, все они были личностями, причём с весьма драматичной, а нередко трагической судьбой. Во–вторых, все они в большей или меньшей степени сыграли значительную роль в тех событиях, в которых им пришлось волею судьбы принять участие. В-третьих, большинство из них до сих пор находятся в тени. Одна из задач сборника — заставить тень отступить. Как это у классика? Тень, знай своё место.
А. И. Фурсов
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ИЗОБРЁЛ ХРИСТИАНСТВО
С. Н. Земляной
Историчность Иисуса, гностический миф о Христе и биографизм Нового Завета в перспективе экстремального христианства Маркиона из Синопа
В истории культуры попадаются люди очень странного «разбора». Биологически и исторически присутствуя в одном времени, они духовно и майевтически (майевтика — философское родовспомогание истории, каким занимался, например, Сократ) принадлежат совсем другому времени, а то и вовсе — финалу всех времён. Дело с ними обстоит примерно так, как у Пушкина в «Евгении Онегине» с Татьяной: «Она в семье своей родной // Казалась девочкой чужой». Диалектика своего, родного и чужого, инородного очень важна для таких людей. Они выступают пролагателями путей из своего инородного настоящего в чужое родное будущее. Однако этими путями, как правило, идут другие. А эти люди как бы продолжают блуждать в странном междуцарствии наставленных друг на друга зеркал разных времён, беспрестанно волнуясь о близящемся светопреставлении. Современники пользуются их мыслями и прозрениями, без чего в своей современности не могут свести концы с концами, но предусмотрительно стирают при этом всякую память о мыслителях и пророках. Культура выходит из ступора, а человек, которому она обязана этим выходом, выпадает из предания, из истории. Доксографы грядущего возводят его мыслительные достижения, подхваченные потомством, к совсем другим людям. И тогда, например, просвещённая Пиама Гайденко через много столетий отважно и искренне пишет историческую ерунду о далёком и близком: «Опираясь на Кьеркегора, представители экзистенциализма пытаются вернуться к раннему христианству (а Шестов и Бубер — к Ветхому Завету) с его трансцендентизмом»[1]. Экзистенциализм вообще–то возрождает не раннехристианское, а гностическое понимание личности, и у истоков его стоит не Августин, как полагает Гайденко, а совсем другой человек, с которым как раз и случился подобный исторический казус.