Присутствие генералов в Херсоне и Рибаса объяснялось тем, что Потемкин решил собрать против Польши корпус Репнина и расположить его по Бугу. Репнину он подчинил корпус Гудовича, казаков Платова и десять эскадронов Чепеги. Против турок на правом фланге остался стоять Суворов с девятью полками, а на левом назначен командовать барон Меллер-Закомельский. Ему с Кутузовым долженствовало держать Бессарабию и низовья Днестра. Батальоны пехоты на флотилии Рибаса подчинялись барону.
Перед разъездом пили шампанское. Катрин флиртовала с комендантом Кастро де Лацерда, Михаил Фалеев не сводил с них глаз. Гудович, сделав глоток шампанского, объявил:
– Вино поддельное. Его в Рязани делали.
– Быть не может!
– Я знаю шесть способов подделать шампанское, – уверял генерал. – Да вы возьмите ведро березового сока на полтора ведра молодого вина. Бутылки непременно выполощите французской водкой, разлейте все в них, пробки проволокой укрепите да ставьте в песок. Но прежде года сего напитка не начинать!
Разъехались заполночь. Около трех генерал поднял адъютанта, дал ему пистолеты и объяснил, что нужно делать. От такого странного поручения с адъютанта вмиг слетел сон.
В три пополуночи в спящем Херсоне грохнуло два выстрела. В ответ – лишь лай собак. Рибас прислушивался, подходил к окну, и спустя четверть часа фигурка в лисьей шубе мелькнула у крыльца. Генерал выбежал, подхватил Катрин на руки, внес в дом.
– Вы сумасшедшая, – сказал он, целуя ее.
– Сумасшедший он, – отвечала Катрин, но продолжения не последовало – любовники, не потушив свечи забыли обо всем на свете.
Когда очнулись, Рибас, целуя Катрин, спросил:
– Кто же все-таки сумасшедший?
– Леонтий, – отвечала она. – Увезите меня.
– Что между вами происходит?
– Он невыносим.
– Я вскоре уезжаю в Яссы.
– Вы не оставите меня с ним!
– Конечно, конечно.
– Он преследует меня. Мне некому пожаловаться! Я уж было сбежала из Екатеринослава, но он вернул меня силой с полдороги. Выслал за мной казаков.
– А сегодня? Зачем эти выстрелы?
– В Кременчуге в меня влюбился киевский подполковник. Он нарочно оскорбил Михаила и вызвал его. Мишель – трус. Ночью его люди схватили меня и увезли. А подполковник написал, что будет его преследовать. Как только узнает, где он, будет стрелять под его окнами, вызывая его этим на дуэль.
– Вы остановились возле церкви?
– Да!
– Страшная история.
– Увезите меня.
Хлопки двух выстрелов у Данцингского трактира достигли их ушей.
– Наверняка мой адъютант считает, что я спятил. Михаил послал кого-нибудь искать мнимого подполковника?
– Сам отправился с тремя казаками.
– Моему адъютанту несдобровать.
– Но он совсем не похож на киевского подполковника.
– Как же вам удалось сбежать?
– Они все были пьяны.
– И вы вернетесь?
– Мои платья, деньги и драгоценности там.
– Идемте. Я живо проучу его.
– Я не хочу скандала!
– Но как вы объясните, где вы были?
– Это пустяки. Скажу, что волновалась за него, пошла искать. Когда вы едете в Яссы?
– Через два дня.
– Я соберусь незаметно.
На следующий день к Рибасу зашел пасмурный Фалеев. Не раздеваясь, осмотрелся, спросил:
– Не было ли у вас Катрин, генерал?
– Нет, – ответил Рибас и хотел уж было выставить негодяя за дверь, но тот казался искренне опечаленным и встревоженным.
– Ее нет нигде с утра.
– Ищите у здешних дам, – сказал Рибас и ушел в кабинет.
Карета генерала, поставленная на полозья, выезжала из Херсона, позади скрипели на снегу сани с солдатами. Внутри карету утеплили войлоком и мехами. На околице из крайнего дома видением в голубых песцах выскользнула на дорогу Катрин. Херсонский обыватель волочил следом два высоких кожаных мешка. Через мгновение сладкий запах амбры и смех женщины кружил голову генералу. Херсонский обыватель, раскрыв рот, смотрел вслед поземке, вьющейся за отъезжающими.
Лицо Катрин пылало. На пепельно-русых волосах чудом держалась английская шляпка.
– Вы замерзнете в дороге.
– Ах, я специально не закутывалась, когда уходила. Но у меня с собой меха.
– Как вам удалось их взять?
– Слава господу, и в Херсоне есть портнихи. Я объявила, что хочу поправить свой гардероб. И этот негодяй сам свез мои платья и меха портнихе. А тут и деньги, и все.
– Жаль, что вы не позволили мне проучить его.
– Случай еще представится.
Она была восхитительно счастлива и своим освобождением, и предстоящей дорогой и необыкновенными обстоятельствами, которые она сама себе и обеспечила. Они переехали замерзший Буг и, не выходя из кареты на редких казачьих постах, покатили заснеженной степью к Днестру.